Сегодня война
Шрифт:
– С чего бы? – угрюмо отозвался Матвеев.
Вчерашнее спонтанное решение сегодня уже не казалось ему очень умным. Нет, Жора не жалел о нем. Присутствовало в том решении трудно выразимое словами чувство. Словно мужчина почувствовал себя должным земле, на которой вырос и где, чего уж там, видел для себя не слишком много хорошего. Но еще повлияла и ссора с женой. Законная супруга при последних разборках сказала муженьку много нелестного, а в заключение умотала к родне в другую деревню. Да и принятая доза вызвала вчера прилив отчаянной храбрости, а за все надо расплачиваться похмельем. Но только не идти
– Тогда хорошо. Смотри. И ты, Денис, тоже. Вот здесь вам прекрасная позиция. Кусты, железная ограда, сектор обстрела отличный. Опять, уйти сможете почти незаметно. Прежде – за сарай, а там в соседний двор.
– Может, лучше чердак?
– Да тебя на чердаке мигом засекут по вспышкам пламени! И выпрыгнуть не успеешь. А если явятся с броней, разнесут весь дом к какой-то матери. Хотя, наблюдательный пункт, пока тихо, там выйдет что надо. Эй, Апостолы! Как он вам?
Апостолами он стал называть добавленных в группу добровольцев. Их звали в самый раз, Петр и Павел. Оба накачанные, крепкие, молодые, чем-то похожие друг на друга. Только один черноволосый, второй – блондин. Наверно, чтобы различать было легче.
– А что? Ничего. Видно и в ту сторону, и в другую, – отозвался Петр.
Это именно он пытался в самом начале наехать на Худойбердыева, и вот теперь, словно в насмешку, попал в одно подразделение.
– Тогда вы его пока и займите. Если заметите противника, оцените силы и немедленно спускайтесь. Там и решим, что делать. В зависимости от направления удара. Помните, что сказал ротный? В случае боя долго на месте не задерживаться. А сейчас все в дом. Нечего снаружи маячить.
– Жарко, – Матвеев переступил порог и сразу отхлебнул из фляги. Чуть заметно сморщился, но тут же улыбнулся. – А что? Может, они и не попрут? Посидим пока, отдохнем. Если же и обед будет, как завтрак, вообще лепота.
– Будет. Все будет. И обед, и ужин, и даже полдник вместе с ленчем. Или с линчем? Никогда не был докой в языках.
– Линч – это типа самосуда. А ленч – как раз подобие полдника, – отозвался Денис, пристраивая на обеденный стол пулемет.
Не окраина, пока досюда дойдут, успеешь и облачиться, и вооружиться не один десяток раз.
– Да знаю я, – отмахнулся Николай.
Он впервые испытывал на собственной шкуре, что значит отвечать не только за себя, но и за вверенных людей.
– Может, картишки найдем? – предложил Денис и поднялся. – Хоть время незаметно пролетит.
– Тогда шахматы. Поумнеем, стратегическое мышление разовьем, – отмахнулся десантник. – Пока будем играть, возьмут тепленькими.
– Брось. Апостолы бдят. Они добровольцы, значит, идейные. Не то что мы, по призыву. Партизанская команда. Да и посты на окраинах за что-то сухпай получают.
– Мало ли кто и что получает? С нашим завтраком вообще надо непрерывно службу нести. Строго по уставу. Не желаешь?
– Спасибо. Я лучше повоюю.
– Вольному – воля. Только не жалуйся потом. Я бы лучше с женой побыл. Худойбердыев, а ты что бы хотел?
– Я тоже дом хочу. У меня там жена, трое детишек. Двое, мальчик и девочка.
– Так чего же ты их бросил и сюда перебрался?
– Я не бросал, – возмутился таджик. – Я деньги семье зарабатывал. У нас работа нет. Если есть,
– Большие деньги, что ли? – лениво поинтересовался Денис. – Ну, машину там, квартиру купить можно?
– Квартира есть. Машину купить нельзя.
– Стоит ли тогда работать? Если уж пахать на доброго дядюшку, то хоть жить красиво. Ты понимаешь, что такое красивая жизнь?
– По телевизор видел. Тьфу, не жизнь это! Одна разборка, кто кого любит. Разве женщина ведет себя так? Один муж, один хозяин.
– Ведут, еще как ведут! – хмыкнул Денис. – Ибо искусство отражает жизнь. Раньше – стройки и планы, теперь разборки и бесконечное… ну, как бы поцензурнее выразиться?
– Можешь без цензуры. Баб здесь нет. – Николай пощелкал выключателем, словно электричество могло появиться из ниоткуда. Скажем, некий доброхот ни с того, ни с сего линию починит. А заодно вернет Интернет и телевидение.
Матвеев вновь чуть приложился к фляге.
– Дай и мне. – Десантник элементарно не находил себе места.
– На.
Запах спиртного шибанул в нос раньше, чем Николай успел отпить.
– Что это?
– Как что? Что вчера не допили. Ну я и залил во флягу. Не пропадать же добру! И для храбрости опять же малехо.
– Я тебе такую храбрость щас выпишу! – Хотелось гаркнуть, но наверху были добровольцы, люди чужие, и потому вместо разноса Николай предпочел разъяснения. – Старики вспоминали: кто перед боем норму принимал, до конца не доживал. Реакция притупляется, это раз. Даже если выпито чуть-чуть. Инстинкт самосохранения притупляется. Это два. Кажешься себе храбрым и лихим, а противник стреляет неплохо. Ты выскочишь всех положить, тут тебя и… Потерь без тебя хватает. Вон, спроси, сколько мужиков из роты полегло. Хочешь их число пополнить? Пусть говорят, что дураков не жалко, но зачем пиндосов радовать? Все. Фляга конфискуется. На случай, если рану кому промывать придется.
Вначале хотел просто вылить, однако практичность взяла свое.
– А если никого не ранят?
– Тогда вечером выпьем по двадцать грамм в честь удачи. И вообще, ты же тоже с попом пообщался, слушал его проповедь насчет ясного духа.
Ох, капризная женщина, та самая удача! Если даже строит глазки, все равно готовься к беде…
Трудно сказать, повезло Максиму и Сергею или, напротив, не повезло. В состав кочующих групп их не включили, а вместо этого назначили в прикрытие к резервной БМП. Броня подслеповата, ее охранять надо. По логике, в группах опаснее. Они примут первый удар, а до резерва дело может не дойти. Но парни уже уяснили простую армейскую мудрость – убить могут везде.
– Тут вообще под начальственным взором, – пробурчал Серанцев.
Пока они находились в доме и обязаны были выскочить лишь по тревоге или по обращенному к ним приказу. Боевая машина укрыта в гараже, экипаж занят снаряжением лент к пушке и пулемету, и остается благодарить судьбу, что хоть тут не припахали.
– Зато с начальством целее. – Макс в любом повороте судьбы умел находить привлекательные моменты. – Они же, по приколу, первыми в огонь не полезут.
– Особенно – капитан, – скривился Серанцев. – Да и ротный со старшиной вечно только и ищут пули.