Сегодня война
Шрифт:
– Думаешь, бойцы не выдержат? – спросил Фролов.
– Откровенно говоря, особо на них не надеюсь. Есть неплохое ядро, а большинство – сырой материал. Ладно, в первом бою каждый может растеряться, не в этом суть. Подготовка слабовата. За несколько дней солдатика не обучишь и не воспитаешь. Мы за речкой молодых дополнительно на полигонах гоняли и лишь потом брали на боевые. Приставляли одного молодого к двум дедам. Он на первой операции им лишь магазины набивал да слушался беспрекословно. Главная команда: «Не высовывайся». Но это одна часть грядущего. Есть
– Есть предложения?
– Нет. Только надежда. Наткнутся на сопротивление и обойдут город к какой-то матери. На кой он им сдался? Да и вообще, чего они добиваются? У них самих сейчас бардак. Потому они тоже не понимают: что здесь делают. Как и мы, грешные…
– Если обойдут, тоже плохо, – устало вздохнул майор. – В полях оборона сметается подчистую. Сам же видел. Зато пока они прут вперед, мы их с тыла обкусываем. Нам каждый выигранный час дорог. Все равно захлебнутся, не выдержат.
– Мне-то это не объясняй. Ладно, майор, будем держаться. Все равно иных вариантов нет. Будем надеяться! Противник тоже не железный. И жизнь ему дорога побольше нашего. А прочее – как карта ляжет…
Они помолчали. Оба прекрасно понимали, что день грядущий готовит, и не заблуждались на этот счет. Сталинградом городок явно не станет.
– Что хоть за пополнение? – Голова Александра начала болеть. Надо бы поспать хоть немного, иначе завтра воин из него будет никакой, но ведь и дела прежде утрясти требуется. Ладно, местность можно обозреть с утра, но прочее…
Все возраст…
– Какие-то националы. Коммунисты, монархисты, может, вообще фашисты. Я не вникал. Но в отличие от наших призывников, люди подготовленные. Не знаю, кто их гонял, но бойцы хоть куда. Кстати, они и будут гранатометчиками. Каждый второй с РПГ. А наша задача будет их прикрывать.
– Дело, – кивнул Александр. – Только надо еще наметить позиции и пути между ними. Станем на одном месте – сметут. Единственный шанс – выстрелил, ушел. И так пока танки не кончатся.
– Или бойцы, – в тон Карпову дополнил Фролов.
– Может быть и так.
– Ладно. Иди спать, капитан. На тебе лица нет.
– А кому оно надо, мое лицо? Может, я завтра своим видом штатовских вояк пугать буду, – слабо улыбнулся Александр. Но добавил со вздохом: – Пожалуй, действительно необходимо. Буду в решающий момент носом клевать не тех, кого надо. Признаться, немного устал. Старею я, майор. В молодости столько по горам лазил, а был бодр. Или мне это кажется?
– Может, примем по капельке? – предложил Матвеев. – И за знакомство, и чтобы завтра одержать победу.
Он залез в вещмешок и извлек оттуда литровую бутылку.
– Ничего себе по
– Так не обязательно же всю выпивать. Вы не думайте, нормальная водка. Здесь неподалеку ларек разбитый стоит, вот и прихватил потихоньку. Думаю, никто не в обиде.
– Мародерствуешь, боец? – без тени осуждения спросил Комаров.
Им досталась комната на троих. Или они выбрали таковую сами.
– Разве? Кто-нибудь другой бы подобрал. Зачем добру пропадать?
– Вообще-то, перед боем пить вредно для здоровья, – вздохнул что-то припомнивший снайпер. – С другой стороны, приключений на свою задницу мы еще найдем, а вот удастся ли выпить? Но – понемногу. Сто грамм на рыло, и спать. День будет трудный…
– Что мы, не понимаем? – вздохнул Жора.
В отличие от двух других мужчин, он явно испытывал легкое похмелье. Но ему и не пришлось выдерживать бой, а потом долго блуждать в поисках своих. Разгром остановившейся чужой колонны в расчет можно не брать. Безнаказанный расстрел наливников и грузовиков с боеприпасами – это не бой с бронетехникой или надвигающейся вражеской пехотой.
– Грамм по двадцать, – предупредил Комаров, пока доброволец тащил оставшиеся в доме рюмки. Ладно хоть, не стаканы. Может, последние тоже имелись, но их еще требовалось найти, а рюмки стояли на виду.
Сам он тем временем деловито открыл банку тушенки и выложил галеты.
В комнате было темно, за окном тоже, но велика ли беда для трех опытных мужиков? В темноте даже как-то романтичнее, если вообще можно говорить о романтике в подобных обстоятельствах.
– Ну, за знакомство, что ли? – Матвеев повертел рюмку в руках.
– За знакомство. – Это было первое спиртное за все дни с момента принудительного призыва.
– Слушайте, а «абрамсы» жечь легко? – спросил вдруг Георгий.
– Это не ко мне, а десантуре. Моя работа – людишек отстреливать.
– «Абрамс» капитан сжег, а я «брэдлями» занимался, – щегольнул склонением Коля. – Тут главное – быстренько прицелиться и сразу убраться. Они же по выстрелу мгновенно засекут. Но целиться тщательней, гранат не так много, да и с каждым выстрелом работать все сложнее. Палят во все стороны так, что головы не поднять. Патроны девать некуда, да и жизнь дорога. Поневоле стараться будешь. Кто кого… Но горят. За милую душу горят.
– Тогда – за завтрашнюю победу! – Матвеев вновь разлил едва не на ощупь.
В темноте было не видно его лица. Даже не понять, раскаивается мужчина с обычной фамилией в содеянном или же нет. Прочим деваться было некуда, а он же вызвался сам, хотя мог спокойно помахать вслед уходящим боевым машинам. Как это сделало большинство его односельчан.
Хотя, сколько там было мужиков призывного возраста? Раз-два, и обчелся. От силы десяток, даже, кажется, меньше. Как бы не полудюжины. Все больше бабы да старики. Кто-то из мужиков повез раненых, кто-то стыдливо отвел в нужный момент глаза, кто-то вообще слинял потихоньку подальше. Трудно осуждать их за это.