Сёгун
Шрифт:
– Простите, господин, пожалуйста, извините ее за такое непристойное поведение.
– Э, это неважно. А вот как быть теперь с Ишидо? Э-э-э, госпожа… ваша шпилька о крестьянах оставит отметку надолго – ведь это удар по самолюбию господина генерала. У вас появился теперь такой враг! Ваши слова его оскорбили и унизили перед всеми!
– О, вы так думаете? Пожалуйста, извините меня, я не хотела его оскорблять.
– Эх, он крестьянин, всегда им был и останется, и всегда будет ненавидеть нас, настоящих самураев.
– О, господин,
– Глупо было нападать на Ишидо перед всеми, – Ябу уже несколько успокоился.
– Да, вы правы. Как жаль, что не все наши вожди так сильны и умны, как вы, господин, а то наш господин Торанага не попал бы в такую беду.
– Согласен. Но вы все же поступили опрометчиво.
– Прошу меня простить. Да, это моя вина. – Марико все еще мужественно сдерживала слезы. Она опустила глаза и прошептала: – Благодарю вас, господин, что вы приняли мои извинения… Вы так великодушны…
Ябу кивнул: он заслужил эти похвалы, и ее раскаяние и покорность в порядке вещей, – конечно же, он необыкновенно умен. Марико продолжала его ублажать и льстить ему. Скоро он стал абсолютно податлив.
– Можно мне объяснить все про мою глупость Анджин-сану? А он предложит какой-нибудь выход… – Она заставила себя произнести все это затихающим, раскаивающимся голосом.
– Да, очень хорошо.
Марико благодарно поклонилась ему, повернулась к Блэксорну и заговорила по-португальски:
– Пожалуйста, слушайте, Анджин-сан, – слушайте и не задавайте вопросов. Простите, но сначала я должна была успокоить этого злобного негодяя, как вы его называете. – Она быстро рассказала ему, о чем говорилось и почему так заторопилась Ошиба.
– Это все очень серьезно, – Он внимательно смотрел на нее.
– Господин Ябу спрашивает вашего совета. Что нужно сделать, чтобы выпутаться оттуда, куда я затянула всех своей глупостью?
– Какой глупостью? – Блэксорн наблюдал за ней, и его беспокойство все увеличивалось. Она опустила взгляд вниз, на татами. Он заговорил с Ябу напрямую:
– Я еще не разобрался, господин. Сейчас пойму – надо подумать.
Ябу угрюмо ответил:
– О чем тут думать? Мы в ловушке.
Марико перевела не поднимая глаз.
– Это верно, Марико-сан? – спросил Блэксорн. – Это всегда было так?
– Да, к сожалению.
Он отвернулся, глядя в ночь. Факелы были установлены в нишах каменных стен, окружающих передний садик. Свет отражался на листьях и растениях, которые для этого специально поливали водой. На востоке от них находились обитые полосами железа ворота, охраняемые самураями в коричневой форме.
– Ты… – услышала она его голос, он говорил не оборачиваясь. – Я должен поговорить с тобой наедине.
– Ты…
– Ну и что же теперь делать?
– Анджин-сан, – ее голос был сух и деловит, – сегодня, позднее, я пойду к Киритсубо-сан. Я знаю, где вы живете, и найду вас.
– Да, благодарю вас. – Он все еще сидел отвернувшись от Марико.
– Ябу-сан, – почтительно обратилась Марико, – сегодня вечером я собираюсь зайти к Киритсубо-сан. Она умная женщина, – может быть, она найдет выход.
– Выход только один, – отрезал Ябу с убежденностью, от которой ей стало нехорошо, – глаза его горели, как уголья, – завтра вы извинитесь. И останетесь.
Кийяма прибыл очень точно. С ним был Сарудзи, и сердце у Марико упало.
Покончив с формальными приветствиями, Кийяма угрюмо произнес:
– Ну а теперь, Марико-сан, объяснитесь, пожалуйста.
– Войны нет, господин. Нас не следует здесь задерживать, или обращаться с нами как с заложниками, поэтому я могу идти куда захочу.
– Необязательно вести войну, чтобы брать заложников. Вы это знаете. Госпожа Ошиба была заложницей в Эдо для безопасности вашего господина, когда он находился здесь, и никакой войны тогда не было. Господин Судару и его семья сейчас заложники у его брата, а они не воюют.
Марико сидела молча, опустив голову.
– Здесь многие – заложники того, что их господа будут выполнять решения Совета регентов, настоящего правителя государства. Это мудро, это обычный прием.
– Да, господин.
– Будьте добры, изложите мне настоящую причину.
– Господин?
Кийяма не сдержал раздражения:
– Не дурачьте меня! Я не какой-нибудь крестьянин! Я хочу знать, почему вы так вели себя сегодня вечером! Марико подняла глаза:
– Простите, господин генерал просто разозлил меня своим высокомерием. У меня есть приказы. Нет ничего плохого в том, что Кири и госпожа Сазуко отлучатся на несколько дней, чтобы встретиться с нашим господином.
– Вы очень хорошо знаете, что это невозможно! Господин Торанага тоже должен знать его, даже лучше вас.
– Извините, но мой господин отдал мне такие приказы. Самурай не обсуждает приказы своего господина.
– Да, но я обсуждаю их, потому что они бессмысленны! Ваш господин не должен нести чушь или делать ошибки! И я настаиваю на том, что имею право задать этот вопрос.
– Прошу меня извинить, господин, но здесь нечего обсуждать.
– Нет, здесь есть о чем поговорить. Вот о Сарудзи. А также о том, что я имел честь знать вас всю вашу жизнь. Хиро-Мацу-сама – самый старый из оставшихся моих друзей, и ваш отец был самым лучшим моим другом и верным союзником до последних четырнадцати дней своей жизни.