Секонд хенд
Шрифт:
Нет. Нет, нет, нет, нет, нет!
– Гм...
– Пожалуйста, - прошептала она.
– Мы можем пожениться прямо сейчас в здании суда. Я сделаю все, что ты захочешь, только, пожалуйста, прими меня обратно.
Нет! Но другой голос, такой же отчаянный, как у Стейси, шептал: Да, о да, слава Богу, просто скажи ей «да», чтобы все вернулось на круги своя.
– Пол?
–
– Пол, дорогой, ужин готов.
– Мне нужно идти, - выпалил я и повесил трубку, прежде чем успел передумать.
Затем я выключил телефон и положил его в ящик прикроватной тумбочки рядом с кольцом.
– Пол, милый. Ты выглядишь еще хуже, чем когда я отправляла тебя отмокать, - пожурила меня мама, когда я подошел к обеденному столу. Замигал свет и запищала пожарная сигнализация. Я молча встал, забрался на стул, вынул батарейку и вернулся на свое место.
Несколько секунд я смотрел в свою тарелку, слыша обеспокоенный голос матери словно издалека. В конце концов, я поднял голову, посмотрел на нее и спросил:
– Мама, ты бы любила меня, несмотря ни на что? Не важно, кем я себя называл или - какова была моя ориентация– что бы я ни думал, что сделало бы меня счастливым?
Я не удивился, когда она прослезилась и села рядом со мной, взяла мою руку и крепко прижала ее к своей груди, к своему теплому и быстро бьющемуся сердцу.
– Да. Абсолютно.
– Она произнесла эти слова как клятву.
– Несмотря ни на что?
– спросил я, жалея, что не могу выпустить кота из мешка, не дав ей понять, что он вообще есть.
Она схватила и другую мою руку, поднесла ее к губам и поцеловала, прежде чем соединить мои ладони вместе.
– Пол, милый - да. Да, я буду любить тебя, даже если ты гей.
Я несколько секунд моргал, уверенный, что неправильно ее расслышал. Вот только я, напротив, был уверен, что так оно и было.
– Мама?
– Спросил я срывающимся голосом.
Она издала забавный воркующий звук и погладила меня по щеке.
– Все в порядке, детка. Я знаю. Я всегда знала.
– Мам, я еще даже ничего не сказал.
Она колебалась.
– Ну... ты же гей, да?
– Я не знаю!
– Я откинулся на спинку стула и запустил руку в свои влажные волосы.
– Как?..
Она рассмеялась.
– Откуда я знаю? Пол, я знала об этом с тех пор, как тебе исполнилось восемь и застукала тебя мастурбирующим перед телевизором во время одного из этих ужасных шоу о профессиональном рестлинге.
Если бы батарейка все еще была в пожарной сигнализации, я уверен, что мое лицо снова включило бы ее. Я совершенно забыл о том дне, но сейчас вспомнил.
– Мама.
Она перестала смеяться, но выражение ее лица было
– Милый, все в порядке. Конечно, я люблю тебя, и твой отец тоже.
– Папа знает?
– Мой голос стал таким высоким, что его могли слышать только собаки. Как, черт возьми, это могло со мной случиться?
– Как? Я сам не знал об этом еще несколько дней назад. И я не знаю. Я думаю, что я, возможно, би.
– Как хочешь, милый. Главное, чтобы ты был счастлив. Конечно, мы не знали, но да, мы подозревали. Во всей литературе говорилось, что ты должен обратиться с этим к нам, поэтому мы ждали.
Они читали литературу?
– Но я был помолвлен! С женщиной!
– Ты ведь говорил, что можешь быть бисексуалом, да?
– Когда я возмутился, она снова принялась меня гладить.
– Все в порядке, милый. Не все ли равно, кто ты? Тебе действительно нужен ярлык? Разве ты не можешь быть просто Полом, который любит людей, какими бы они к нему ни приходили?
– Она подмигнула мне.
– Хотя я бы с удовольствием послушала, что эта сучка Стейси была всего лишь этапом.
Я продолжал качать головой, не зная, что сказать. Она погладила меня по спине.
– Ну, ну, милый. Дыши. Я все еще здесь, и я все еще люблю тебя.
Я оттолкнул ее руки.
– Стейси звонила. Она хочет вернуться ко мне. Она умоляла меня.
Впервые за время разговора моя мама нахмурилась.
– Ты пробовал порно, дорогой? Я слышала, что в Интернете полно такого, и что гей-тематика реально на высшем уровне.
– Мама.
Она поджала губы.
– Что ж, хорошо, но, пожалуйста, не принимай ее обратно. Эта женщина никогда не любила тебя так, как ты того заслуживаешь. Она использовала тебя и обращалась с тобой так, словно ты был чем-то, что она купила в ломбарде.
Нож, который был приставлен к моей груди с тех пор, как она достала этот чертов пресс для панини, вонзился мне прямо в сердце.
– Это - это Эл, мам. Парень, который подарил тебе пресс для панини. Мой... парень.
Ее лицо просияло, как будто я сказал ей, что выиграл десять миллионов долларов.
– О, милый, это чудесно! Тебе, конечно, нужно заставить его бросить курить, но он был таким обаятельным, таким добрым. И таким красивым. Почему, черт возьми, ты думаешь о том, чтобы принять Стейси обратно, когда у тебя есть он?
Я понятия не имел. И, наконец-то, бурундук оставил в покое вопрос, который я хотел задать ей с тех пор, как вышел из спальни.
– Но, мам, что, если я не хочу быть геем, или би, или кем-то еще, кроме как нормальным?