Секрет черной книги
Шрифт:
– Верочка, я вас жду! – ласково улыбнулась пожилая дама и махнула ей рукой, приглашая присесть на стул рядом с кроватью. – Спасибо за то, что приехали!
– Я не могла не приехать, – пробормотала Вера, не сводя взгляда с довольно урчавшего кота.
– Вас, видимо, разбудили, – виновато склонила голову набок Валентина Кузьминична.
– Я не спала, – отговорилась девушка. Старушка сделала паузу, переводя взгляд на кота, и какое-то время в комнате раздавалось лишь рокотание, убаюкивающее, как колыбельная. «Затянул песенку
– А меня вот кто сегодня навестил, – словно прочитала ее мысли Валентина Кузьминична. И Вера наконец поняла, что показалось ей торжественным в облике старушки: готовность отправиться в новый путь.
– Не буду утомлять долгими разговорами, у вас и так была непростая ночь… А скоро новая смена. Надеюсь, вы еще успеете отдохнуть, я не задержу вас надолго. Стариковская причуда: захотелось увидеться с вами еще раз.
«Да она никак прощается со мной!» – ужаснулась Вера. Выглядела Кузьминична сейчас на редкость хорошо, не похоже было на то, что ее сегодня тревожили болезни. Но, похоже, визит Гаврилы старушка приняла за знак.
– Как-то вы странно говорите, Валентина Кузьминична! – нарочито бодрым тоном провозгласила Вера, вставая со стула и протягивая руки к недовольно зыркнувшему на нее Гавриле с тем, чтобы выпроводить его из комнаты. Кузьминична отдала ей кота, хоть ее ладонь и скользнула по его шерстке с сожалением. Гаврила недовольно мяукнул, когда Вера поднесла его к двери, и, задрав хвост трубой, с достоинством удалился.
– Видимо, вас напугал кот, – продолжала беззаботно рассуждать девушка, возвращаясь на свое место.
– Ну что вы, как меня может напугать этот чудесный кот? – возмутилась пожилая дама и улыбнулась краешками губ. – Знаете, Верочка, мне кажется, вы с ним чем-то похожи.
– С кем?! – воскликнула Вера. Получилось слишком громко и испуганно. Она тут же смущенно покраснела и мысленно отругала себя: ну что она как маленькая. Кузьминична, скорей всего, имела в виду совершенно другое.
– С Гаврилой. Есть что-то в вас обоих такое… особенное, – сказала старушка и посмотрела на Веру так внимательно, будто знала о ней куда больше, чем Вера предполагала. Да нет, вряд ли. Откуда?
– Гаврила у нас и правда особенный, а я – так, обыкновенная, – улыбнулась, стараясь сгладить неловкость, Вера, но спохватилась, что сказала что-то не то.
– Деточка, – опередила ее Кузьминична, увидев, что невероятно смущенная Вера собирается оправдываться. – Того, что суждено, не избежать, как бы вам этого ни желалось. А рано или поздно мы, старики, все покинем это заведение, и, к сожалению, уже лишь в одном случае. Впрочем, зачем сожалеть? У каждого из нас за плечами слишком долгий путь.
Не нравилось все это Вере, очень не нравилось. Кузьминична обычно острила, несерьезно капризничала, кокетничала или учила Веру «женским премудростям», но не пускалась в философские размышления.
– Я попросила
– Ах, детка, зачем эти напрасные хлопоты! – взмахнула рукой так, что засверкали самоцветами камни в перстнях, Кузьминична. – Я прекрасно себя чувствую! Зачем отвлекать от насущных дел этого чудесного мужчину?
– Это прекрасно, что прекрасно! – улыбнулась Вера. – Но все же пусть вас осмотрит.
– Ну, пусть, раз ему больше нечем заняться, – по-стариковски проворчала Кузьминична. Ее руки, после того как Вера выпроводила кота, сейчас не могли найти себе занятие. Они то начинали расправлять и без того аккуратно разложенный подол платья, то комкали его, то разглаживали уже покрывало, выдавая нервозность при видимой невозмутимости пожилой дамы. Видимо, Валентина Кузьминична это тоже поняла, потому что встала и подошла к столику возле окна, на котором стоял электрический чайник.
– Выпьете со мною чаю?
Вера кивнула.
– Вы – лучик солнца, – неожиданно произнесла старушка. – Захотелось еще раз вами полюбоваться.
– Валентина Кузьминична, я рассержусь! Мне не нравится то, что вы говорите. Если желаете, я выпью с вами чаю, но тему мы сменим.
– Вы не понимаете, деточка… Вернее, понимаете, но не желаете принимать. Ну, хорошо, хорошо, пусть будет по-вашему.
В две чашки опустились пакетики заварки, Валентина Кузьминична разлила кипяток, распечатала пачку печенья и кивком головы пригласила Веру. Девушка подвинула к столику кресло и, для себя, стул и присела.
– Сахара нет. Как вы знаете, я пью несладкий чай. Ваш эскулап запретил, – лукаво улыбнулась хозяйка комнаты. – Впрочем, правильно, от сахара один вред! Хотя жизнь сама по себе вредна, так зачем отказываться от маленьких слабостей? Я вот всю жизнь отказывалась, а сейчас подумала… Впрочем, какое это уже имеет значение? Деточка, может, выпьем чаю с сахаром?
– Я сейчас принесу, – поняла намек Вера и встала, чтобы сходить в медсестринскую.
В коридоре ей никто не встретился: старики в это время прогуливались в садике, совершая предобеденный моцион. В комнате для персонала тоже никого не оказалось, но недавнее присутствие Алевтины выдавал лежащий на столе свежий номер «Космополитена». Вера открыла шкафчик, сняла с полки коробку с кусочками сахара и поспешила ретироваться.
– Верочка, вас очень напугало это ночное происшествие? – спросила вдруг Валентина Кузьминична, когда они уже сидели за столиком и прихлебывали горячий чай. Вера посмотрела внимательно на собеседницу, пытаясь по ее лицу понять, что ею больше двигает – любопытство или искреннее беспокойство. Но прочитать истинные эмоции оказалось затруднительно, потому что в этот момент Кузьминична поднесла ко рту чашку и опустила взгляд.
– Напугало, – не стала отрицать девушка. – Меня обеспокоило, что этот человек кому-то из вас нанесет вред.