Секрет моей матери
Шрифт:
Был лишь один способ выяснить правду.
Полчаса спустя я снова стояла у кухонного стола, на котором теперь лежал маленький телефон, подключенный к розетке через мое зарядное устройство. Я одновременно жаждала его пробуждения и не хотела этого, потому что если телефон оживет, все уже никогда не будет как прежде.
Телефон негромко зажужжал, экран зажегся. В центре мелькнул логотип, сообщая о готовности устройства к коммуникации; на экране появились слова: меню, контакты. Слева по дисплею побежали полоски, отмечая уровень сигнала. Скорее всего, этот телефон не отключен.
Снова послышалось
Миссис Харингтон, это Джеймс Мерк. Мы очень давно с вами не связывались, и я звоню, чтобы уладить кое-какие дела.
Это был тот самый мужчина, с которым я разговаривала вчера. Полагаю, он был уже не молод. Вежливый, деловитый.
Через неделю. Миссис Харингтон, говорит Джеймс Мерк. Я был бы благодарен, если бы вы мне перезвонили.
Потом, в начале мая, в его голосе появилось нетерпение.
Это снова Джеймс Мерк. Перезвоните мне, как только сочтете возможным, миссис Харингтон. Я получил письмо, на которое вам стоит взглянуть. Вы просили не пересылать вам почту на домашний адрес без предварительного оповещения, поэтому если желаете, чтобы я отправил его вам, сообщите об этом. Кроме того, мне хотелось бы обсудить вопрос об оплате…
Чуть позже его голос звучал уже смущенно.
Миссис Харингтон, я не уверен, что вы получаете мои сообщения. Я пытаюсь с вами связаться. Прошу вас, перезвоните мне, как только сможете…
Последнее сообщение было оставлено два дня назад, 14 мая, прежде чем Джеймс Мерк, по всей видимости, окончательно утратил терпение и решил позвонить на домашний номер, который моя мать, судя по всему, дала ему на крайний случай. И на этот звонок по какому-то дурацкому стечению обстоятельств ответила я.
Джеймс Мерк. Он говорил очень уверенно, без теплоты или многозначительности. Возможно, немного суетливо – признак педантичности, со всеми этими «доброе утро», «чрезвычайно» и «миссис Харингтон». Кто это? Исследователь? Доктор? Коллега? Его голос заставил меня вспомнить старомодных профессоров, с которыми я сталкивалась в то время, когда моя мать работала в университете. Но какое отношение он может иметь к 14 февраля… и ко мне?
Я покосилась на маленький экран. Вчера я пообещала, что позвоню ему, не так ли? Было всего семь сорок пять утра, но, честное слово, я должна сказать этому человеку, что моя мать скончалась, что вчера он перепутал меня с ней и… Я нажала кнопку «Перезвонить».
– «Бюро расследований Джеймса Мертона», – отозвался на другом конце молодой жизнерадостный женский голос, и я вдруг почувствовала спиной острый угол кухонного стола. Бюро
– Э-э… – удивленно произнесла я, упираясь кулаком в бок. – Я могу поговорить с мистером Мерком?
– Он уехал на несколько дне-ей, – пропел голос на другом конце. – Вернется в чет-верг. Может быть, ему что-то передать?
– О, нет, я перезвоню, – поспешно произнесла я. – Я просто хотела…
– Записаться? – голос звучал предупредительно.
– Что ж, возможно, – с опаской ответила я. – То есть я не уверена…
– Мы занимаемся всем, от измен до семейных тайн, однако мистер Мерк специализируется на поиске пропавших людей, – весело прощебетала девушка. – И у него очень плотный график…
– Я перезвоню позже, – сказала я и повесила трубку.
Глава шестая
Итак, у моей матери действительно была тайна. Мобильный телефон, личный детектив. И – пропавший человек? Что позволяло предположить – хотя это ведь не может быть правдой? – что она искала Фиби Робертс, в то время как Фиби Робертс по странному стечению обстоятельств обнаружила детские вещи и тетрадь, а затем решила связаться с моей матерью.
Я вошла в служившую мне кабинетом заднюю комнату в кондитерской Грейс, взяла с полки за дверью чистый передник и направилась в кухню, чтобы приступить к работе – как поступала на протяжении последних пятнадцати лет. Но я могла думать лишь о своих родителях, о том, как сорок лет назад моя мать лежала на больничной кровати, а отец держал ее за руку. О двух маленьких белых свертках в детской кроватке, соприкасающихся носами и дышащих друг другу в лицо. О своей матери, тычущей пальцем в один из них и приказывающей унести другой.
Покачав головой, я толкнула дверь и вошла в кухню. Я не могла, не желала в это верить. Если мать захотела отдать одну из нас, то отец был с ней согласен. И все же было ясно одно: раз мама спрятала мобильный телефон, раз она просила Джеймса Мерка не присылать ей почту на домашний адрес, предварительно не предупредив, значит, отец не участвовал в этих тайных расследованиях. Почему он не хотел найти Фиби Робертс? И, главное, почему, ради всего святого на этой земле, он позволил моей матери отдать одну из дочерей? Как они могли от нее отказаться?
– С тобой все в порядке, Эдди? – Клер, помощница кондитера в кондитерской Грейс, посмотрела на меня поверх небольшой корзины, наполненной розмариновыми рулетами и зерновыми мини-кексами.
– Да, все хорошо, – отозвалась я, моргая от яркого света неоновых ламп и ослепительно-белой униформы Клер с аккуратным чепцом, затем бросила взгляд на стол, где лежали багеты, рулеты и традиционные хлебцы, дожидаясь, когда их отнесут в магазин, и пять больших подносов с кусочками теста, присланными с главной кухни для того, чтобы их отправили в печь. Я глубоко вдохнула аромат слоеных круассанов и масляных бриошей и тут же неожиданно ощутила облегчение. Здесь все было как прежде, ничего не изменилось. Мука, сахар и масло все так же соединялись, образуя идеальное «p^ate bris'ee» [9] , и я знала, где должна лежать каждая ложка и каждый венчик.
9
Песочное тесто (фр.). (Примеч. пер.)