Секрет покойника
Шрифт:
Говорила она по-английски. Эбби подошла ближе, чтобы послушать, ожидая, что кто-нибудь прикоснется к ее руке или перехватит ее взгляд.
— Современные ученые считают, что арка была сооружена врагом Константина Максенцием. Когда Константин разгромил его в этом сражении, то просто использовал ее в собственных нуждах.
Те туристы, кто все-таки слушали рассказ, явно удивились.
— Принято думать, будто римляне строили, так сказать, с чистого листа, — продолжала гид. — На самом деле это не так. Очень часто мраморные блоки брались из других памятников. Существует предположение, что большой рельеф взят с арки, воздвигнутой в часть Марка Аврелия. Фриз привезен
Заинтригованные туристы какое-то время разглядывали резные изображения сражающихся воинов, выискивая в их гуще императора с непокрытой головой. После чего, сделав снимки, направились к следующему историческому памятнику. Эбби осталась на месте, как юная девушка, которую так никто и не пригласил на танец и которая все-таки надеется, что к ней кто-то подойдет и избавит от неловкости. Однако никто так и не появился.
Она даже обошла вокруг арки, чтобы убедиться, что ничего не пропустила. На всякий случай проверила телефон: новых сообщений не было. В сотый раз перечитала старую эсэмэску, в надежде найти что-то новое в коротенькой фразе.
ARCUMTRIUMPHISINSIGNEMDICAVIT. Пятница 17.00. Могу помочь.
Нет, она все поняла правильно. Буквы на экранчике телефона складывались в те же слова, что были высечены в мраморе над центральной аркой. Дочитав надпись до конца, она вновь сравнила ее с переводом, сделанным в Британской библиотеке. Затем уже в который раз посмотрела на часы. 17.19.
Он не придет, отчаявшись, подумала она. Мысль о том, что все усилия напрасны, ударила ее как обухом по голове. Руины далекого прошлого нависли над ней немым укором. Чем она думала, примчавшись сюда из-за какой-то анонимной эсэмэ-ски? Эбби устало прислонилась к столбику ограждения. В эти минуты ей казалось, что если она не прикоснется к чему-то реальному и осязаемому, то навсегда утратит связь с окружающим миром.
До ее слуха вновь донеслись звуки шагов: это к арке подошла новая группа экскурсантов. На сей раз гидом был пожилой мужчина с седыми усами и в твидовом пиджаке. В руках у него был точно такой же, как у всех гидов, зонтик. Эбби снова внимательно изучила лица туристов. Теперь это были подростки на школьной экскурсии, которые совершенно не обращали на нее внимания.
— Арка Константина, — вещал гид, — была построена в 312 году в честь победы императора Константина в сражении при Мульвиевом мосту. Константин был христианином, его противник Максенций — язычником. Первый одержал победу, и с тех пор Европа стала христианской.
Юные экскурсанты играли своими мобильными телефонами и слушали музыку в плейерах. Несколько человек щелкали фотокамерами. Но Эбби будто приросла к месту. Ей в голову пришла безумная мысль.
— Простите, — перебила она гида. — А где находится Муль-виев мост? То есть я хотела бы знать, он сохранился?
Гид с благодарностью посмотрел на нее.
— Понте Мильвио, так он теперь называется. Да, он находится в Риме, в конце Виа Фламиниа, недалеко от Виллы Боргезе. Этот мост очень нравится влюбленным парочкам, — добавил гид, обращаясь к подросткам.
— Благодарю вас.
Напротив станции метро «Колизей» Эбби поймала такси. В половине шестого в пятницу в Риме был час пик. Чтобы добраться до Виа Фламиниа, потребовалось минут двадцать. Эбби сидела
Он возвел эту арку в честь победы. Текст сообщения указывал на арку, но та, сама по себе, являлась лишь символом, указателем на сражение, в честь которого была воздвигнута. Эбби понимала, что ее догадка построена на песке и, возможно, затея с поездкой к мосту бессмысленна, как бессмысленно и само полученное ею послание. Но попытаться все-таки стоит.
Мост высился на северной окраине Рима, там, где бетонные набережные Тибра уступали место дикой природе. Эбби расплатилась с таксистом и направилась к мосту. Берег реки густо порос деревьями, между которыми виднелись участки мелководья. Если же повернуться спиной к жилому кварталу и торговым рядам, нетрудно вообразить себе, как это место выглядело в дни императора Константина. Пустырь на дальней окраине города.
Этот мост построили древние римляне. Однако современные обитатели Вечного города предпочитали не рисковать транспортными средствами и не ездить по сооружению, возведенному более двух тысяч лет назад.
Эбби была здесь не одна, но людей на мосту в этот час все равно оказалось мало. Несколько клерков, которые возвращались домой с работы, да пара подростков, шагавших впереди ее и смеявшихся чему-то своему. Прямо на глазах у Эбби юноша и девушка опустились на колени возле перил на краю моста. Парень достал из кармана навесной замок и, зацепив дужку, закрыл. Затем что-то сказал, и спутница его поцеловала. Наконец оба встали, и юноша, обняв подругу за плечи, бросил через плечо ключ в реку.
Движимая любопытством, Эбби подошла ближе к тому месту, где они только что стояли. Здесь к перилам были прищелкнуты сотни самых разных замков. На некоторых черным фломастером нарисованы сердечки и написаны какие-то слова. Признания в любви и страсти, обещания вечной верности.
Эбби оглянулась: хотелось убедиться, что за ней никто не следит.
В следующий миг на нее нахлынула волна одиночества. Она посмотрела на стену замков, стальным барьером вставшую на ее пути. Вот люди, которые выразили таким способом свою любовь, и она, одинокая женщина, стоящая здесь потому, что анонимное текстовое послание пригнало ее сюда.
Марк прав, мрачно подумала Эбби. Ей точно нужно показаться психиатру.
С этими мыслями она зашагала назад, на другой берег реки, на полпути поймав себя на том, что все еще цепляется за надежду, что кто-то прикоснется к ее руке, утешит, как потерявшегося ребенка, вложит в руки долгожданный ключ. Идиотка. На мосту никого не было. Даже пара влюбленных подростков, и те куда-то ушли. Эбби ускорила шаг, спеша туда, где есть люди, где можно сесть в трамвай и вернуться в город.
Сойдя с моста, она заметила у тротуара черный седан «Альфа-Ромео» с работающим мотором. С пассажирского сиденья торопливо вылез какой-то мужчина.
— Эбигейл Кормак? — спросил он с сильным акцентом, явно не итальянским. На нем была черная водолазка, черные джинсы, черная длиннополая кожаная куртка и черные перчатки. — Мне нужно поговорить с вами о Майкле Ласкарисе.
Майкл. Это имя подействовало как наркотик. Забыв об осторожности, Эбби словно загипнотизированная шагнула к машине. Человек улыбнулся, сверкнув золотыми коронками, и мотнул головой, приглашая ее сесть в машину, словно кошку в клетку. За поясом у него торчала черная рукоятка пистолета.