Секретарь старшего принца 3
Шрифт:
Глаза Дариона расширились:
– Ты всё использовала? Его же нельзя больше порции в сутки…
Он прижал пальцы к вене на моей шее, но я дёрнула головой:
– Нет, я случайно испортила оставшиеся…
– Как?
К лицу хлынула кровь: признаваться, что в своём достаточно взрослом возрасте не удержала телекинетические способности было… стыдно. Это так по-детски, глупо, и точно недостойно Сиринов.
– В порыве эмоций, – обтекаемо созналась я, и это даже не ложь.
– Ри… – в голосе Дариона было столько нежности и беспокойства. – Ри, что происходит?
Он
– Ри, ты влюбилась в Элора?
Меня будто окатило ледяной водой и сверху придавило каменной плитой. Это было как удар.
– Я попробовала его кровь, – резко отозвалась я.
И тут же пожалела об этом. Пусть в случившемся между мной и Элором, по крайней мере, с точки зрения драконов, не было ничего постыдного (кроме того, что он считал меня мужчиной), я хотела об этом забыть, навечно сохранить это в тайне. Даже обо мне и Дарионе я могла бы рассказать, а о том – нет.
Только жалеть о сказанном глупо: семья Дариона поколениями служила Аранским, и пусть в правящих семьях не рождались девочки, а приходили в семью уже взрослые драконессы, в наших повадках он разбирался. Дарион бы и сам скоро догадался, в чём дело.
– Что? – переспросил он совершенно глупо. – Как?
И ведь не злился даже, просто беспокоился за меня. И это беспокойство… так и тянуло прижаться к его мохнатой груди и попросить не отпускать меня до тех пор, пока дикое влечение к Элору не закончится. Но такую слабость я себе позволить не могла. Не сейчас. Возможно, если бы принц Арендар не пропал, если бы сейчас не готовили объявление о его смерти, если бы Неспящие не вернулись в Столицу – тогда, может быть, я бы попросила, и Дарион, наверное, согласился бы уехать со мной на неделю, но… но…
Это было бы слабостью непростительной и глупой, ставящей меня в зависимое положение ещё больше, чем сейчас. А я пока не могу позволить себе слабостей. Не раньше, чем закончу с Неспящими. Потому что чем чаще опираешься на кого-нибудь, тем больше привыкаешь к этой поддержке, и в решающий момент это может привести к фатальной ошибке.
Дарион ждал ответа, а я лихорадочно думала, как всё объяснить, где ещё я могла бы попробовать крови Элора. И вдруг, словно озарение, пришёл ответ:
– Помнишь, ты попросил меня привести Элора… нарра в чувства?
– Да, – странная интонация появилась в голосе Дариона.
– Тогда я с ним подралась, и его… его кровь попала мне на губы, а я рефлекторно её слизнула, и магия приняла это как согласие… Я под действием брачной магии.
Рука Дариона, прижимающаяся к моей шее, дрогнула. Он подался ко мне и тут же остановился. Волнение охватывало его, я ощущала это сквозь муть собственного желания. Волнение, тревога, дурное предчувствие.
На меня снова накатило желание – дикое, нестерпимое. И захотелось… притянуть Дариона к себе, уснуть, проткнуть себе руку, что угодно, только бы не возвращаться в этот кошмар. По телу пробежала дрожь, и Дарион очнулся от своих мыслей, мягко спросил:
–
– Только во время процесса, – процедила я сквозь стиснутые зубы и свернулась калачиком. – Достань порошок, пожалуйста. Не можем же мы до конца срока из постели не вылезать…
А он был бы не против! Дарион хотел погладить меня по плечу, но испугался сделать хуже. И это понимание, тревога, забота – они задели сильнее, чем его страсть. Слишком они отличались от его хладнокровного поведения на тренировках.
– Сейчас достану, – Дарион соскочил с постели. – Ри, ты… ничего, если я оставлю тебя ненадолго? Что-нибудь ещё можно сделать?
Меня снова начинало ломать от желания близости, сердце колотилось быстрее, страх охватывал меня – ужас перед собственным абсолютным бессилием.
– Принеси порошок… – взмолилась я, почти ничего не видя, погружаясь в грёзы.
Сейчас бы вырубить себя снотворным, но я совершенно не помнила, где его оставила. Вчерашний день казался невнятными обрывками, в которых были вампиры, Танарэс, снотворное, поглотившее меня сознание Сирин Ларн, её отвратительная близость с Элором, разговор Вейры и Диоры, и Дарион – его руки, его нежность, желание, восторг от нашей близости.
Сейчас в Дарионе была только тревога за меня – бескрайняя. И я поняла, что этот порошок он мне достанет даже из-под земли.
– Подожди, потерпи немного. – Вытащив из гардероба простую одежду, Дарион одевался по-военному быстро. – Я сейчас, я мигом!
Встревоженный, он выскочил из спальни. В гостиной я ещё ощущала его, а потом его эмоции резко пропали – он надел ментальный амулет. Мгновение спустя закрылась дверь, и я осталась одна в его доме.
Страх навалился сразу, набросился, заставляя сильнее сжаться калачиком, стиснуть зубы. По телу пробежала дрожь – смесь желания и ужаса.
Неспящие… казалось, они снова рядом, окружили эту комнату, ждали за стенами, прижимались к ним, прислушивались, готовые ворваться в спальню и наброситься на меня, если услышат шум дыхания. А кожа – вся я! – горела в навеянном магией ожидании Элора, ведь только он по-настоящему мог погасить мою страсть.
Страсть…
И страх…
Они смешивались, одолевали друг друга, накатывали то сладким жаром, то колючим пронизывающим холодом, и разум – мой тренированный с детства, готовый ко всему разум менталиста из рода Сиринов! – не мог взять над ними верх. Мне оставалось надеяться, что Дарион вернётся раньше, чем эта пытка станет невыносимой, раньше, чем я сойду с ума.
***
«Это безумие, безумие! Мне просто это кажется!» – если бы я потворствовала своим страхам и желаниям, я бы уже забралась под массивную кровать и тряслась там.
Время тянулось бесконечно, мучительно, казалось, оно застыло, и меня физически тошнило от этой слабости, от того, что страх и брачная магия превратили меня в жалкое дрожащее подобие дракона.
Я не хотела быть такой.
Я не хотела уступать.
Ни страху.
Ни безумному желанию наплевать на всё и отдаться Элору.