Секретарь старшего принца 4
Шрифт:
И вроде Элор сам виноват, что отвлёкся, это был его выбор, его неумение контролировать эмоции и порывы, и я не могла отходить от остальных слишком далеко, – одну меня культисты задавили бы количеством, – а всё равно тяжело на сердце, неприятно, словно рана Элора – только моя вина.
Но это не так. Не только моя. Элору пора воспринимать меня более серьёзно.
Я миновала парк с постепенно угасающими фонариками, коридор, дверь с предупреждающей надписью. В подземных коридорах нашла лаборанта и узнала, где сейчас принц Линарэн, но перед
Надежда на то, что я неправильно поняла интонации принца, расцвела во мне буйным цветом, и расставаться с ней было… страшно.
Поэтому я стояла под дверью и не решалась войти.
Я не хотела, чтобы по моей вине умер ещё и Элор.
Достаточно моей семьи.
«Я просто ошиблась, неправильно поняла», – велик был соблазн развернуться и уйти, довериться надежде на лучшее, но… я постучала. Я должна знать.
Ответа не последовало. Я порывисто распахнула дверь. На длинном столе у противоположной стены громоздилась невероятная конструкция из кристаллов, трубок, проводов, вращающихся с разной скоростью шестерёнок. На её пёстром подвижном фоне я не сразу заметила принца Линарэна. Он сидел спиной ко мне и что-то чертил.
– Принц, простите за беспокойство…
Он не оглянулся.
– Ваше высочество…
Принц продолжал чертить.
– Линарэн! – чуть бодрящих нот в голос, и принц, наконец, оглянулся.
Медленно перетянул гогглы с золотых глаз на лохматую макушку. Я шагнула в лабораторию и закрыла дверь.
У принца Линарэна было одно неоспоримое преимущество: с ним можно говорить прямо, без оглядок и формальностей.
– Почему вы солгали о том, что Элор поправится?
Сегодня я бы предпочла, чтобы он не был таким прямолинейным, чтобы надежда пожила в моём сердце ещё немного. Принц Линарэн, сидевший на крутящемся, странном стуле, ответил на этот раз совершенно честно:
– Элор попросил. Не хочет, чтобы его жалели.
Меня качнуло, колени так ослабли, что пришлось прислониться к двери. Лаборатория и сам принц подёрнулись пеленой слёз, я сморгнула их, но лучше видеть не стала:
– Что с ним? Надежда есть? Хоть какая-нибудь?
– Поражён источник магии, его… Похоже, что его разъедает чужой силой. Я изучаю процесс. Рассматриваю варианты лечения. Но пока не вижу способов ликвидации поражения.
Для постороннего поведение принца Линарэна сейчас казалось бы слишком хладнокровным, безразличным даже, а я никогда прежде не видела его настолько растерянным, не обрадованным чему-то новому и неизведанному.
Принцу Линарэну ещё пять лет назад стали привозить на изучение раненых вестниками и порождениями Бездны. Раненых этих он встречал с ажиотажем, пугавшим и пациентов, и тех, кто их доставлял. К каждому новому типу магического поражения принц относился с восторгом первооткрывателя, снимал показания, жаждал получить наконец в своё распоряжение самих вестников или порождений.
Сегодня принц Линарэн… кажется, впервые поставленная задача не была для
– Спасибо, что, несмотря ни на что, сказали правду. – Я судорожно вдохнула, а принц Линарэн, наконец, стал больше похож на себя: он рассеянно посмотрел на меня:
– Я не должен был этого говорить?
Похоже, Элор недостаточно чётко сформулировал просьбу обмануть всех.
– Наверное, нет. Где сейчас Элор? Я могу его увидеть?
– Он просил никого к нему не пускать, пока не придёт в себя.
«Даже меня?» – не поверила я, но вовремя осеклась и не спросила этого вслух, уточнила другое:
– Как долго Элор будет приходить в себя?
– Не знаю, сейчас он на подпитке магии, но показатели слишком нестабильные для прогнозов.
– Вы ведь справитесь? – я сама поразилась тому, что сказала.
Линарэн провёл пальцами по листам, на которых что-то чертил, и честно признался:
– Не уверен.
Кивнув, я вышла из лаборатории. Слабость придавливала меня к полу, когтями стискивала сердце. Дышать было так тяжело, что я потянулась к воротнику и расстегнула несколько пуговиц.
Правда была такой… невыносимой.
Я не могла представить, что Элор умрёт, что его вдруг не станет…
Нет-нет-нет…
Это неправда.
Линарэн найдёт решение, он гений, он сможет!
Но разум безжалостно напомнил, что борьба принца Линарэна с магией Бездны ещё не заканчивалась успехом, он так и не научился восстанавливать раны, оставленные вестниками и порождениями, и глупо надеяться, что вдруг что-то получится.
Внутри всё сжалось от ужаса и опять провалилось в холодную пустоту. Я прижалась к стене, переводя дыхание. Давно мне не было так страшно. Руки дрожали… сердце падало-падало-падало…
«Возьми себя в лапы!» – прозвучало в сознании голосом дедушки, и я глубоко вдохнула. Выпрямилась. Внутри всё по-прежнему дрожало, кулаки пришлось стиснуть, чтобы не тряслись пальцы, но так я смогла идти дальше, не оседая на стены.
Элор знал, что я могу за себя постоять, никто не заставлял его отвлекаться.
Я не давала ему надежд и не просила о помощи – не давала повода на себя отвлекаться.
Он поддался эмоциям, и это его… убивает. Нельзя настолько отдаваться чувствам, их надо контролировать, иначе – смерть.
Я повторяла это снова и снова, кричала мысленно, ускоряя ход, убегая от страшных мыслей и чувств, от где-то здесь страдающего Элора, умирающего! Из-за меня!
На лестнице из подземных лабораторий я врезалась в тёмную фигуру и от неожиданности рыкнула:
– С дороги!
Мне нужно уйти, сбежать, спрятаться, не думать об Элоре, и я готова была накинуться на любого, кто мне помешает, но…
Он пах лавой и чем-то кислым, вокруг него кипела магия.
– Ты что себе позволяешь?! – рычащий дракон сбросил капюшон, открывая длинные светлые волосы с алыми кончиками и возмущённое лицо с проступившими на скулах чешуйками рубиново-огненного цвета.