Секретарша генерального
Шрифт:
Я смотрела на него, смотрела... И внезапно расплакалась. Так обидно стало отчего-то. Так обидно. И папаша - козел. Вот нет других слов у меня. Просто нет. Приманить меня обратно в Питер угрозой лишения наследства... Это насколько он меня не знает! Никто не знает! Никто! Даже этот здоровенный мужчина, с которым я провела замечательные два, практически, три дня, и который меня сейчас так крепко, так трогательно обнимал... Даже он не в курсе, какая я. Кто я. О чем думаю. О чем переживаю. Господи, насколько же я одинока! Мне стало себя еще жальче, и слезы полились ручьем, с всхлипами,
Сергей что-то бухтел мне утешительно, обнимал, гладил. Потом поднял за подбородок, какое-то время рассматривал мои припухшие глаза, красный нос и раскисшие губы. Я жадно искала в его лице что-то, что укажет на то, что он меня хоть немного, хоть чуть-чуть чувствует, понимает.
А он... Начал вытирать слезы с моих щек большими пальцами, руки у него немного дрожали, и та, что держала за талию, сжалась внезапно крепче.
Сергей смотрел на меня с непонятным выражением, которое я по наивности приняла за сочувствие. А потом, пробормотав:
– Красивая какая, пи***ц просто, не могу, хочу...
Наклонился, сжимая меня сильнее, не давая сделать вздох, начал целовать, глубоко, с напором, жадностью и страстью.
Любая женщина на моем месте только растаяла бы, учитывая, что теперь я была в курсе про его постельные умения. И знала, сколько удовольствия могут сулить его ласки. Любая. Но мне стало только горче, только болезненней, и я заплакала еще жалобней, сквозь поцелуй, сквозь прикосновения его губ настойчивые.
Так, что даже такой дундук понял в итоге, что что-то не то происходит, и его жадность и страсть сейчас не к месту.
Он опять меня обнял, начал взволнованно расспрашивать:
– Сонечка, ну ты чего? Ну ладно тебе, ну плюнь ты на этого старого к... Кхм... Да не нужны его бабки! У меня их столько, что можно жопой жрать, Сонь, хватит тебе... Я люблю тебя, слышишь? Люблю! Вот сейчас...
И, пока я, икая и всхлипывая, переваривала сказанное, Сергей покопался в кармане и вытащил коробочку.
И я даже не поверила, что это в реальности происходит.
Он что? Он в самом деле решил мне сделать предложение? Сейчас? Вот прямо сейчас? Когда я в таком состоянии? Не поговорив предварительно, не спросив, как я вообще отношусь к браку? Хочу ли? Если б озаботился поговорить, много бы узнал интересного...
Но, черт!
Эти наглые, решившие, что они - центр мироздания, мужики!
Отец, считающий, что я должна бежать к нему, после того, что он сделал с моей жизнью!
Сергей, думающий, что я только и мечтаю запрыгнуть ему на руки в загсе!
Они совершенно, абсолютно невменяемые!
А нормальные мужики есть? Есть???
Я настолько разозлилась, что перестала икать и плакать. Вытерла слезы. Остро глянула на своего любовника, надеясь, что тот заметит перемены в моем настроении и остановится. Но тщетно. Конечно, мы же только себя слышим. Только о себе думаем!
– Соня, я хотел по-другому, - бормотал между тем гоблин, до которого я только что опять понизила Сергея, - ресторан там, цветы, может, воздушный шар... Или еще чего-нибудь там... Но не могу терпеть... Вот...
Я даже не посмотрела на
Гоблин наконец-то отвлекся от любования собой в торжественном моменте добровольной сдачи в рабство семейной жизни и поднял на меня взгляд. И понял все же, что что-то пошло не так.
– Это что?
Я сама, признаться, испугалась своего тона. Холодного, режущего. Не удивительно, что гоблин побледнел и даже на шаг отступил:
– Кольцо...
– Вот как?
– Ядовито и спокойно сказала я, - и позвольте спросить, с чего вы взяли, что я рассматриваю вас на роль своего мужа?
Он отступил еще на шаг, словно я его ударила. А я , получая садистское удовлетворение от его бледной физиономии, продолжила и добила:
– С чего вы взяли, что я вообще рассматриваю возможность замужества? Не важно, с кем?
– Аааа...
– Или вы думаете, что любая женщина, проведя в постели мужчины время, априори рассматривает этого мужчину в качестве спутника жизни?
Он молчал. Только руку с коробкой опустил. И такое у него в этот момент лицо было, что я чуть не дрогнула. Чуть.
– Так вот. Я вас удивлю, наверно. Может в глубинке так и есть, но в нормальном мире женщина давным давно не стремится замуж. И мужчину рассматривает, как равноправного партнера. И я не давала вам повода думать, что между нами может быть что-либо, кроме физики. А теперь и этого не будет. Ясно вам?
Он постоял, пристально глядя мне в глаза и сжав скулы настолько сильно, что даже под бородой было заметно, как они побелели, потом перевел взгляд на коробочку с кольцом, смотревшиеся игрушечно в его массивных лапах. С хрустом ее захлопнул. Потом смял и выбросил в мусорное ведро.
– Ясно.
И вышел. Не оглядываясь.
А я, постояв немного, затем, пошатываясь, отправилась в туалет. Потому что работать в таком состоянии не могла, надо было успокаиваться.
В туалете я опять разрыдалась. И долго хлюпала носом, отчего-то вспоминая теплые руки на своей спине, ощущение абсолютной защищенности и надежности. Глаза Сергея, ставшие совершенно нечитаемыми после моих обидных злых слов. Раскаяние нахлынуло неожиданно. Господи, ну вот что я за ненормальная! Не могу объяснить, не могу сказать так, как надо! Зачем-то обидела человека... Единственного человека, отнесшегося ко мне с нежностью... С любовью... Он же мне в любви признался! А я... Дура, дура какая!
Я внезапно сорвалась и побежала в сторону кабинета Сергея. Не знаю, что бы я ему сказала. Никакого четкого плана, никаких слов в голове не было. Этот мужчина сносил напрочь все мои внутренние барьеры, все мои привычки рушил, все мое самообладание к чертям из-за него летело! В который раз уже! В который раз! И мне опять было совершенно на это наплевать! Моя жизнь устоявшаяся , мои привычки многолетние - все летело в тартарары, а я не задумывалась об этом!
Полины, его помощницы и, по-совместительству, женщины нашего генерального, вернувшегося накануне из Москвы и уже успевшего плотно пообщаться с Сергеем как раз перед тем, как он ко мне пришел с матримониальными планами, не было на месте.