Секретная карта

Стэкпол Майкл А.

Она упорствовала ещё один день. Возможно, продержалась бы и дольше, если бы он велел заменить мебель, которую она сожгла. Она пришла к нему. И предпочла остаться, хотя к концу недели ей снова предоставили топливо для очага.

Пируст не был глупцом. Они поспешно поженились в Мелесвине, и тем же вечером он подтвердил свои права мужа. В ту ночь она приняла его, поскольку это было частью сделки. Но с тех пор Джейсаи отвергала Пируста, пока холод не загнал к нему в постель. Хотя всё равно она пришла не по своей воле; он прекрасно это понимал.

С другой стороны, неважно, почему она согласилась разделить с ним ложе; имело значение лишь то, что она это сделала. Ненависть, безразличие, похоть — его вполне устраивала любая причина. Все, кроме непослушания.

Джейсаи так и не подняла головы.

— Вы объяснили мне, супруг мой, что в Дезейрионе не принято расточительство.

— Но ты тратила мои дрова, пока не поняла, что я подчиняюсь тем же законам, что и мои люди.

— Я вела себя глупо.

— А теперь поумнела?

— Отчасти, мой господин. — Она подняла лицо, и дорожки от слез заблестели в свете очага. — У меня для вас новости, Правитель Пируст.

Что ещё за слезы? Он вгляделся в её лицо и отошёл, так что она могла видеть лишь его силуэт напротив пламени очага.

— Какие новости?

— Твой наследник растёт у меня внутри.

Пируст сложил руки, зажав левую ладонь в правой; неожиданно он вспомнил о своём увечье. Что подумает об этом мой ребёнок? Он вздрогнул; эта мысль пришла ему в голову так внезапно, словно это было очередное послание богов. Теперь он должен думать не только о своей жизни и о своём будущем. Он всегда был конечным звеном в цепи, теперь же стал просто одним из звеньев и должен приложить все усилия, чтобы сделать эту цепь прочнее.

Он прищурился.

— Мой наследник или наследник Гелосунда?

Джейсаи изумлённо посмотрела на него, а затем низко опустила глаза.

— Ваш вопрос не должен меня удивлять. Вы обещали, что мой сын займёт трон Гелосунда, и я стану править моим народом до его совершеннолетия. Это входило в условия сделки. Ради этого я согласилась разделить с вами ложе. Я знала, что смогу научить своего ребёнка ненавидеть вас, как ненавидела сама, и отравить вашу жизнь, придав ей вкус горечи.

Она говорила с горячностью, но отнюдь не столь резко, как раньше. Что-то смягчило её.

— Если это было условием сделки, почему, Джейсаи, ты говоришь теперь о моем наследнике?

Она медленно выдохнула.

— Я стала вашей женой полтора месяца тому назад. Вы сказали, что со временем я пойму — вам можно доверять. Я поняла то. Вы жестоки и не остановитесь почти ни перед чем, в том числе перед безжалостным убийством; но вы не лицемер. Вы заботитесь о своём народе. Вы мёрзнете так же, как и ваши люди; вы тоже испытываете голод и подвергаете свою жизнь тем же опасностям, что и они.

Моя прежняя жизнь прошла среди наленирских дворян, много рассуждавших, но никогда не воплощавших свои слова в жизнь. Они хотят быть впереди, но их способ достижения цели заключается в том, чтобы наблюдать за происходящим, а в нужный

момент броситься в первые ряды и объявить себя предводителями. Мой брат не подходил на роль Правителя Гелосунда; все это понимали, и он сам это понимал. Он знал, чего от него ждут, и действовал соответственно.

— Но теперь все изменилось. Кирон дал ему ещё одну возможность. У вас и у вашего народа появилась надежда.

— Но эта надежда никогда не исполнится, верно? — Не дождавшись разрешения, она поднялась на ноги, подхватив с пола его плащ. Набросив его на плечи, она продолжала:

— Вы не позволите Гелосунду восстать. Ведь в этом случае Дезейрион потеряет прежнее выгодное положение, а Кирон перестанет чувствовать угрозу с вашей стороны. В свою очередь, Кирону тоже невыгодно, чтобы Гелосунд вновь окреп; тогда он не сможет контролировать его. Наш ребёнок на троне Гелосунда — самое ужасное, что Кирон может себе представить. Это объединит наши народы, и границы Наленира останутся без защиты.

Пируст подошёл к ней со спины. Положив руки ей на плечи, он проговорил:

— Ты рассуждаешь трезво. Но забыла прибавить, что твой сын, как наследник гелосундского трона, станет соперником твоего брата. Платой за власть неминуемо станет убийство одного из них.

— Или обоих, мой господин, поскольку Совет Министров не сможет управлять ни тем, ни другим.

Она полуобернулась, нагнула голову и потёрлась щекой о его искалеченную руку.

— Вот почему наш сын должен стать Правителем Дезейриона. Я примирилась с этим, как и с другими вещами.

— А именно?

— Я должна остаться в Дезейрионе. Совет Министров рассчитывал выдать меня замуж за кого-нибудь — за кого угодно. Я не возражала. Теперь я замужем и могу освободиться от забот, связанных с Гелосундом. У вашего народа появится возможность полюбить нашего ребёнка или наших детей. Ради этого я приму ваши обычаи и буду одеваться, как уроженка Дезейриона. Как и вы, я стану довольствоваться меньшим, чтобы у других оставалось больше. С вашего соизволения я сделаю для нашего народа все что в моих силах; супруги прочих правителей будут посрамлены. Если вы одобряете мои намерения, так тому и быть.

— Одобряю ли я? Несомненно. — Пируст приблизил губы к её левому уху и заговорил резким шёпотом. — Но поспешность принятого решения заставляет меня сомневаться в его искренности. Тебе должно быть понятно моё недоверие.

Она кивнула.

— О, не стоит заблуждаться относительно меня, мой господин. Я уважаю вас и даже восхищаюсь, однако по-прежнему ненавижу. Я выношу ваших детей, но никогда не полюблю вас. Но я буду любить их; они станут отдушиной для моих чувств. Но как бы то ни было, вас я ненавижу меньше, чем тех, кто поставил меня в такое положение. Они не принимали меня в расчёт, думали, что меня можно просто сбросить со счётов. Я буду жить ради того, чтобы увидеть, как они раскаиваются в собственной глупости. В этом желании мы с вами, полагаю, единодушны.