Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945
Шрифт:
Вскоре после девяти часов адъютант Гесса вошел в пустой кабинет административного здания и запер за собой дверь. Он снял трубку и назвал оператору номер в Берлине, которого не было ни в одном справочнике. Когда сотрудник министерства авиации снял трубку, он произнес:
– Меня зовут Пинтш. Я адъютант штелвертретера (заместителя) Рудольфа Гесса. Соедините меня.
– Соединяю.
В трубке раздался щелчок, и Пинтш снова заговорил:
– Штелвертретер просит, чтобы из Аугсбурга в точку, расположенную в пятнадцати километрах западнее Глазго, был послан курсовой
– Это очень трудно, капитан Пинтш. Мне кажется, даже невозможно. Мы очень заняты – обеспечиваем массированный налет на Лондон. В нем участвует пятьсот самолетов. Мы задействовали все имеющиеся у нас курсовые радиолучи.
– Вы должны послать курсовой радиолуч, – настаивал Пинтш. – Штелвертретер уже в пути. Ему без него никак не обойтись. Я нахожусь в Аугсбурге и не имею никакой возможности связаться с ним. Если он не получит радиолуч, последствия могут быть очень печальными.
– Я сделаю все, что в моих силах, – заверил его служащий министерства авиации. – Возможно, мы сумеем послать ему радиолуч в двадцать два часа, но только на один час. Если вас это не устраивает, позвоните моему начальству – пусть оно распорядится.
Пинтш не знал, что ему делать. Обратиться к руководству люфтваффе и попросить его послать Гессу радиолуч он не мог – этим он превысил бы свои полномочия. Оно, вне всякого сомнения, не станет выполнять его просьбу, пока он не объяснит, зачем это нужно. С другой стороны, Гесс уже подлетает к месту своего назначения и очень нуждается в навигационной поддержке. Пинтш с грустью вынужден был признаться себе, что ничем не может помочь шефу, и провел еще один час, с сочувствием думая о Гессе и о том, как он прокладывает себе путь в ночном небе Шотландии.
В половине одиннадцатого Пиль обратился к Пинтшу в состоянии, близком к истерике. Адъютант знал одно: Гесс, должно быть, совершил где-то в Шотландии или по пути туда вынужденную посадку, поскольку у него закончилось топливо. Делать ему в Аугсбурге было больше нечего. Пинтш успокоил Пиля, заявив, что Гесс, видимо, сел в другом месте, заверил его, что берет всю ответственность на себя, и отвез управляющего полетами домой в «Мерседесе» заместителя фюрера.
– Идите домой и хорошенько выспитесь, – посоветовал он Пилю, пожимая ему на прощание руку. – Я уже привык подолгу не спать. Мне часто приходится это делать.
И успокоенный Пиль с облегчением ушел домой. Тогда Пинтш передал шоферу и детективу приказ Гесса:
– Мы должны сохранить все в тайне. Мы не поедем на этом «Мерседесе» – его слишком хорошо знают. Заприте его в гараже, поужинайте и езжайте на небольшой машине в Гальспах. Находитесь там, пока я не пришлю за вами. Переоденьтесь в штатское и всем говорите, что вы солдаты, получившие отпуск. А теперь отвезите меня на Мюнхенский вокзал.
Приехав на вокзал, Пинтш прошел в кабинет начальника, где его хорошо знали. Он приказал подцепить к ближайшему поезду, идущему в Берхтесгаден, личный вагон Гесса.
– Сегодня ночью прямого поезда нет, господин адъютант, – сказал ему начальник вокзала. – Нам придется отцепить вагон господина Гесса
– А когда мы будем в Берхтесгадене?
Начальник сверился с расписанием:
– Завтра в семь утра, господин адъютант.
– Когда отправляется поезд?
– Не раньше полуночи. Вы хотите подождать отхода поезда в вагоне после того, как мы его подготовим?
– Нет, благодарю вас. Я сяду в поезд перед самым отправлением.
Пинтш мог бы поехать и в обычном вагоне, но дело у него было государственной важности, и он чувствовал, что должен вести себя с важностью и достоинством. Он провел время, оставшееся до отхода поезда, гуляя по улицам Мюнхена и посматривая отстраненным взглядом на прохожих, словно это были какие-то нереальные существа. Информация, обладателем которой он стал, но не имел права никому сообщать, давала ему ощущение собственной значимости и отделяла от всего человечества.
Без пяти двенадцать Пинтш сел в темно-зеленый вагон, в котором так часто ездил со своим шефом. Железнодорожный служащий отдал ему честь.
– Господин Гесс поедет с вами?
– Сегодня – нет.
Служащий был горд, что разговаривает с человеком, стоящим так близко к руководству рейха. Он попытался продолжить разговор:
– Господин Гесс уехал?
– Да, – коротко ответил Пинтш. – Уехал.
Этот железнодорожник был первым человеком, которому Пинтш сообщил об отъезде Гесса.
В вагоне было уютно, но слишком жарко. В нем уже несколько дней никто не ездил, и воздух был спертым. Когда поезд отошел от станции, Пинтш открыл окно. В лицо ему ударил прохладный свежий воздух, и тут он впервые ощутил, как сильно устал от пережитого нервного напряжения. Он с наслаждением растянулся на полке, закрыл глаза и через несколько минут уже спал. Рано утром в воскресенье, когда отцепляли вагон, он проснулся, но стоило только поезду двинуться в путь, как он снова уснул и уже не просыпался до самого Берхтесгадена.
Пинтш умыл лицо холодной водой, привел в порядок измятую форму и отправился к начальнику станции. Из его кабинета он позвонил Альберту Борману, адъютанту Гитлера, которого Пинтш очень хорошо знал. Дом Бормана находился рядом с домом фюрера. Услышав в трубке голос Пинтша, тот очень удивился:
– Что вы здесь делаете?
– У меня очень важное письмо от господина Гесса, которое я должен передать фюреру лично в руки.
– У вас ничего не выйдет, – сказал Борман. – День фюрера расписан по минутам. Впрочем, я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Никуда не уходите – я пришлю за вами машину.
Вскоре небольшой серый автомобиль отвез Пинтша по крутой горной дороге, мимо ущелий, по мостам, в знаменитую на весь мир резиденцию Гитлера под названием «Орлиное гнездо».
Альберт Борман встретил его в вестибюле, пол которого был выложен мрамором.
– Почему вам нужно видеть фюрера именно сегодня утром?
– Я уже говорил вам, что должен передать ему запечатанное письмо от господина Гесса, – ответил Пинтш. – К сожалению, это государственная тайна, и мне было категорически запрещено обсуждать ее с кем-либо.