Секретная миссия супермодели
Шрифт:
– Тихо! – прошипел он. – Не станешь дергаться и верещать – все будет в порядке.
Но все уже было не в порядке: я почувствовала, как к моему боку прикоснулась холодная сталь.
– Вперед к машине, – приказал парень.
Я посмотрела вперед и увидела темно-синий джип «Гранд Чероки» с питерскими номерами. Марис в сопровождении двух бойцов уже двигался к нему. В тихом финском дворике никого, кроме нас, не было, да и в окна никакие любопытные бабушки не выглядывали. Откровенно говоря, кричать я не рискнула (была недвусмысленно предупреждена) и на свои навыки в восточных единоборствах
Нас затолкали в машину. За рулем сидел еще один парень, державший мотор включенным. Джип мгновенно тронулся с места.
– Довыпендривалась! – прошипел у меня над ухом Марис.
Я удивленно посмотрела на него: а я-то тут при чем? Но не стала выяснять отношения с Шулманисом, просто его проигнорировала и обратилась к похитителям:
– А куда едем, мальчики?
– Молчать! – приказал сидевший рядом со мной.
– Что, нельзя ответить на простой вопрос?
– Слушай, ты…
– В Питер или нет? – снова вякнула я.
В ответ мне дали по голове, и я на какое-то время отключилась.
Вскоре я очнулась, но глаза пока открывать не стала. Может, скажут что интересное? Голова здорово болела. Вот ведь сволочи: бьют беззащитную женщину. И тут я вспомнила про заколку, которую мне вручил в Латвии дядя Саша. В заколку было встроено одно из достижений технического прогресса. Интересно, а оно еще работает? Вообще-то, должно, но как оно подает сигналы? Сколько времени понадобится дяде Саше, чтобы понять, что нас с Марисом похитили? При первой же возможности надо будет проконсультироваться с Шулманисом, он должен знать ответы на мои вопросы. Правда, разозлился он на меня здорово… Но ничего, переживу, мне с ним детей не крестить.
Мы ехали чуть больше часа, что дало основание предполагать, что уже покинули пределы Хельсинки. К сожалению, Финляндию я знаю плохо, так что определить, где мы находимся, была не в состоянии. Насчет Мариса я сказать не могла, да и спрашивать его при нынешнем положении вещей не следовало.
Мы въехали в какой-то двор, окруженный высоким забором, дверцу машины открыли снаружи. Нас встречали двое хорошо накачанных молодцев.
– Привезли? – спросил один из них, заглядывая внутрь джипа.
– С хахалем, – ответил мой личный страж.
Так, значит, молодых людей интересую я. И кто же это так беспокоится? Неужели Дубовицкий? Гавнадий Павлович решил снова набирать гарем, и я стою первой в списке наложниц? Или Волошин считает карточный долг долгом чести? Но почему такие затраты? Может, стоит потешить себя мыслью, что я вызываю в мужчинах такие желания, что они готовы идти на любые расходы, только бы заполучить меня в свои сети?
Нас с Марисом проводили в дом, где разделили. Меня отвели в комнатку без окон на первом этаже. Не знаю, для каких целей планировали ее использовать финны, строившие дом, но, похоже, русские хозяева (или арендаторы?) решили сделать ее тюремной камерой. В комнатке имелись узкая кровать и два стула. Больше ничего не было: ни умывальника, ни унитаза. Меня заперли на ключ. Слава богу, не в полной темноте, под потолком скромно светила матовая лампочка.
Через полчаса дверь открылась, и один из молодых людей
– А виски со сливками можно?
Составляющих моего любимого коктейля в доме не нашлось, и вообще мое пожелание вызвало удивление.
– А чаю? – тогда спросила я.
Чай вскоре прибыл.
– И долго мне здесь сидеть? – спросила я «официанта».
– Шеф должен приехать вечером, – сообщил молодой человек и оставил меня в одиночестве.
Так, вечером должен появиться какой-то загадочный шеф. И этот самый шеф явно желает со мной побеседовать. Вот только, интересно, о чем? И где Марис?
Я сняла заколку и внимательно ее осмотрела: маячок находился где-то внутри. «Дядя Саша, вы получили сигнал?!» – хотелось крикнуть мне, но я молчала, вместо этого снова заколола волосы и забарабанила в дверь.
– Чего еще? – спросил тот же парень, который приносил мне еду.
– В туалет можно?
– Пошли.
Я двинулась по коридору первой, мой конвоир шел следом. Дом оказался довольно большим, мы сделали два поворота, пока не добрались до удобств. Из одной комнаты, мимо которой мы проходили, доносились мужские голоса.
Я скрылась за дверью туалета, конвоир остался снаружи. Пока я находилась внутри, к конвоиру подошел кто-то из приятелей.
– Руки помыть можно? – спросила я молодых людей.
– А душ принять не желаешь? – с издевкой поинтересовался новый.
– Желаю, – спокойно ответила я. – Пожалуйста, выделите полотенце.
– Ну ты, слышь, бля…
– Где ванная? – обратилась я к первому.
– Ты это… – Тем временем снова открыл рот второй, но я даже не удостоила его взглядом.
Первый посоветовал приятелю отвязаться от меня, а то «неизвестно, что шеф скажет». Подобный аргумент подействовал. Я сделала вывод, что тащить меня в койку воспрещалось, хотя применять силу в случае необходимости не возбранялось. Первый открыл мне дверь ванной и показал на полотенце.
– Но, может, без душа? – робко спросил он.
– Хорошо, – милостиво согласилась я. – Только вымою руки и лицо.
Закончив процедуру умывания, я покинула ванную комнату. Первый снова был один и ожидал меня под дверью.
– А вы чьи? – поинтересовалась я.
– Приедет шеф, и все узнаешь.
Так, на вопросы отвечать запрещено, если что-то и будет объяснено, то только самим шефом.
Меня снова заперли в моей темнице. Я решила лечь вздремнуть: все равно делать было нечего, болела голова, и вообще, следовало отдохнуть – неизвестно, что еще ждало меня ночью.
Я проснулась от звука открываемой двери.
– Вставай, спящая красавица, – позвал густой баритон, не принадлежавший ни одному из моих похитителей.
– Выйдите, мне надо одеться, – заявила я.
Вместо этого мужчина вошел в мою темницу и прикрыл за собой дверь.
– Одевайся. Я ничего нового все равно не увижу.
– Но тем не менее… – начала я и осеклась.
Наконец я разглядела гостя. Это был Виталий Станиславович Сергиенко, банкир и отец Лили.
– Вижу, что узнала, – усмехнулся он, устраиваясь на одном из стульев напротив кровати.