Секретные материалы. Русские файлы
Шрифт:
– А теперь развернись лицом ко мне!– скомандовал Артём.
И на всякий случай предупредил:
– У меня пистолет.
Не оборачиваясь, девушка вытянула руку в сторону и развернула её ладонью к Артёму.
– Я стре-
Что-то раскатисто громыхнуло, и убогую комнатушку залил яркий голубой свет.
– Это какая-то ошибка!– громко сказала сама себе Катина бабушка и, резко свернув, поспешила назад, к больнице.
От неловкого движения ручка оборвалась и содержимое сумки высыпалось на свежевыпавший снег. Опустившись
– Это какая-то ошибка!
Бабушка всхлипнула и вдруг испуганно охнула: прямо перед ней кто-то стоял.
С недоумением она разглядывала стоптанные кроссовки, джинсы, белый халат. Слёзы застилали ей глаза,– бабушка с трудом сообразила, что перед ней стоит женщина с закутанным в одеяло ребёнком на руках.
Она поднялась с колен, пригляделась и попятилась.
Женщиной оказалась Света, а ребёнком- её собственная внучка.
– Это была ошибка!– сказала Света и протянула девочку бабушке.
Та всхлипнула и осторожно взяла Катю на руки. Всё ещё не веря своему счастью, женщина судорожно ощупала внучку, провела трясущейся рукой по мягким волосам и, звонко расцеловав, крепко прижала к груди.
Девочка выглядела совершенно здоровой; желтушный цвет кожи бесследно исчез, а на щеках заиграл румянец.
Света подняла клоуна и протянула его малышке.
Девочка счастливо улыбнулась.
Шатаясь и держась обеими руками за голову, Артём вышел из подвала через торцевой выход.
У труповозки курили Куликов и Ветлицкий.
– Курите?– усмехнулся Артём.– А труп-то ваш- тю-тю!
– Как это «тю-тю»?– не поняли санитары.
– Домой ушёл!
Осторожно ступая по глубокому снегу, Артём обогнул здание и скрылся из виду. Санитары переглянулись; Куликов покрутил указательным пальцем у виска.
Света стояла на том же месте, глядя вслед спешащей к остановке женщине с девочкой на руках.
– Так это была ты?!– выдохнул Артём, благоговейно разглядывая стоявшую к нему спиной хрупкую фигуру в белом халате и длинные светлые волосы.
– Что я?– спокойно спросила Света.– Я просто шла по коридору, и мне навстречу выбежала девочка. Я завернула её в одеяло и отнесла бабушке. Вот и всё.
– Угу!– буркнул всё ещё слабо соображавший Артём.– А ты никого там не видела больше? Лану, например.
– Никого, не считая маленького чёрного котёнка.
Артём откашлялся.
– Э… Я вот тут подумал…
Странное происшествие в подвале неожиданно придало Артёму несвойственную ему смелость.
– Знаешь… Я… один живу… Мать год назад умерла от рака, отца я вообще не знал… Может… Скучно одному… Давай куда-нибудь… Ну там, поужинать. Или в кино сходим.
– Не сегодня.
Он понимал, что его заплетающийся язык производит на даму не слишком приятное впечатление, но не мог удержаться.
– Ты дашь мне свой телефон?
Артём даже удивился, как легко он произнёс когда-то необыкновенно трудную для него фразу.
– У меня нет телефона.
–
– А вот так- нет.
– И электронной почты?
– И электронной почты.
– И странички…
– И странички! Я сама тебя найду.
Артём вздохнул.
– Я буду ждать.
Он внимательно посмотрел на неё.
When I couldn’t flyOh, you gave me wings.You parted my lipsWhen I couldn’t breathe.Thank you for loving me!For loving me…Девушка стояла к нему спиной, и потому он не мог видеть, как её лицо на несколько секунд стало золотистым, а глаза изогнулись. Совсем как на плакате.
Мой дорогой Лео! Часть1-я
Театр размещался в захудалом Доме культуры периода развитого социализма. Перед двухэтажным особняком с колонами в псевдостаринном стиле мёрз на промозглом февральском ветру гипсовый мальчик-горнист, облепленный свежевыпавшим снегом; его горн указывал куда-то вверх, в направлении гигантских облупившихся букв под покатой крышей.
«Слава труду!» – едва угадывалось в тусклом свете единственного горевшего у здания фонаря.
«Ольга Островская «Мой Дорогой Лео!»– гласила аляповатая, нарисованная неумелой рукой афиша рядом с дубовой входной дверью. «Только у нас! Премьера!»– было приписано мелкими буквами ниже. В самом низу афиши красовались два нелепых, с крючковатыми носами лица, женское и мужское, и некто в размалёванной клоунской маске.
Заполненный лишь наполовину зал выглядел также убого: продавленные рыжие кресла как нельзя больше гармонировали с пыльным потёртым занавесом и выщербленным полом.
Зрители тихо переговаривались в ожидании начала спектакля.
Наконец свет погас, занавес медленно отъехал в сторону, открывая уютную комнату, стилизованную под старину, с тремя окнами и двумя дверьми. У каждого окна высился массивный стол тёмного дерева и несколько стульев с красной плюшевой обивкой; на стене висели картины в позолоченных рамах; на столах стояли изящные вазы с букетами сухих цветов, резные фигурки а также пепельницы, солонки, и подставки с салфетками. Очевидно, это было кафе или ресторан.
Внезапно одна из дверей распахнулась и на сцене появилась высокая красивая женщина лет тридцати пяти.
Зрители восхищённо ахнули.
Незнакомка сняла шубку и провела по меху рукой, будто стряхивая снег.
– Ужасная метель!
Она оглядела комнату.
– Ну, куда сядем? Мне хочется у окна.
Женщина уселась за стол.
– А мы везунчики: вечер, выходной день- и никого! Садись, малыш!
Зрители завертели головами, пытаясь понять, с кем она разговаривает.
– Что? Не называть тебя больше малышом?– спросила женщина невидимого спутника.– А раньше ты не обижался. Ладно, не буду. За эти десять лет ты совсем не изменился…