Секретные операции ХХ века: Из истории спецслужб

Бирюк Владимир Сергеевич

Фукс родился в Германии в семье лютеранского священника. Закончил Лейпцигский университет. В Лейпциге Фукс вступил в социал-демократическую партию. В 1933 г., после прихода к власти фашистов, эмигрировал во Францию, потом в Англию. В 1941 г. был допущен к сверхсекретным работам, связанным с созданием атомного оружия. В декабре 1943 г. в составе британской научной миссии приехал в Нью-Йорк, а в январе 1944-го по приглашению Оппенгеймера вошел в число разработчиков «Манхэттенского проекта». С августа 1944 по июнь 1946 г. Фукс работал в американском ядерном центре в Лос-Аламосе. В конце 1949 г. спецслужбы Англии получили ряд сигналов о контактах Фукса с представителями

советской разведки. 2 февраля 1950 г. он был арестован. Предъявленное ему обвинение гласило, что в период между 1943 и 1947 гг. он по крайней мере четыре раза передавал неизвестному лицу информацию о секретных атомных исследованиях. Генеральный прокурор Англии Шоукросс, главный обвинитель на процессе, раскрыл это неизвестное лицо, заявив, что Фукс передавал атомные секреты «агентам советского правительства».

Действительно, Фукс передал СССР материал о взрывном устройстве атомной бомбы, над которым работал в качестве одного из конструкторов. 1 марта 1950 г. Фукс был осужден на 14 лет тюрьмы.

Кто же был тем агентом «советского правительства», кому Фукс передавал атомные секреты? Фукс познакомился сначала с видным деятелем международного коммунистического движения Ю. Кучинским, который был хорошо известен английским властям и работал в одной из спецслужб Англии — оценивал военно-экономический потенциал фашистской Германии. О своей встрече с Фуксом Кучинский сообщил советскому послу в Англии И. Майскому, который решил не перепоручать связи с Фуксом НКВД (ибо он был в плохих отношениях с резидентом НКВД в Англии А. Горским), а обратился к военному атташе посольства Кремеру. Так была установлена постоянная связь с Фуксом. Известно также, что Фукс встречался с Соней Кучинской, родственницей Кучинского, которая являлась агентом советской военной разведки. И это происходило в то время, когда Соня находилась в поле зрения английской спецслужбы. О ней знали, что она советская разведчица, находилась в советской резидентуре в Швейцарии, откуда перебралась в Англию.

Англичанам удалось внедрить в советскую разведывательную сеть в Швейцарии своего крупного агента Джима Хэнберна, который сумел почти полностью нейтрализовать и провалить всю советскую организацию в Швейцарии.

Послания русских разведчиков, которые активно работали и добывали атомные секреты в 1940-е гг., американцы расшифровали лишь в 1952–1953 гг. Они подтверждают очень важную роль русских эмигрантов, подлинных патриотов России, в получении особо секретных документов по атомной бомбе.

В этих документах прослеживается и связь агентов советской разведки с видными деятелями западной науки, в частности с Оппенгеймером. Сохранилась директива из Москвы, датированная 17 февраля 1945 г., в которой агенту Гурону предписывалось немедленно установить контакт с агентом Векселем и с руководством американского атомного проекта. Весьма красноречива и шифровка от 21 марта 1945 г., адресованная Антону — резиденту научно-технической разведки в Нью-Йорке Л. Квасникову. Оппенгеймер по этому документу проходит как директор «индейской резервации», т. е. Лос-Аламосской лаборатории, и как Вексель, т. е. как агент — источник информации по атомной бомбе.

Очень интересен текст дешифрованной телеграммы, отправленной из США в Москву 29 января 1945 г. Виктору — начальнику советской разведки П. Фитину. Документ содержит информацию о том, что по каналам американской коммунистической партии, а также по каналам связи Бюро соотечественников американской организации помощи России в годы войны идет активная проверка крупных ученых, участвующих в выполнении «Манхэттенского

проекта». Эта исключительно важная информация была получена от агента под псевдонимом Млад. Позднее он будет фигурировать как источник информации о первом испытательном взрыве атомной бомбы. Его дневниковые записи хранятся в архивном деле операции «Энормас».

В шифрограммах также упоминается агент Бек, или Кавалерист. Его подлинное имя Сергей Николаевич Курнаков. Это тот самый Курнаков, который создал агентурную сеть среди эмигрантов в США. Например, в шифротелеграмме от 12 ноября 1944 г., отправленной в Москву, говорится о контактах Бека с Т. Холлом и его сыном — учеными Гарвардского университета, где проводились теоретические исследования и разработки, связанные с атомной бомбой, а также рассказывается о том, как ему удалось привлечь к получению секретных материалов активистов движения помощи России в годы войны.

В шифропереписке содержится разгадка дела четы Ро-зенберг. В документах они фигурируют как агенты советской разведки. Однако «атомными шпионами» они не были, а занимались совсем другими делами: они сообщали о работах в области радиолокации. И тем не менее американские спецслужбы супругов Розенберг представили крупнейшими шпионами XX в. По сути дела, им сильно не повезло. И скорее всего потому, что других людей, которые тесно работали с советской разведкой и активно передавали атомные секреты, захватить, арестовать и передать суду не удалось.

Роковую роль в судьбе Розенбергов сыграла ошибка руководителей научно-технической разведки МГБ СССР Квасникова, Барковского и Раина, направивших оперативного работника И. Каменева на связь с курьером Розен-бергов Гарри Голдоме, которого уже допрашивала американская контрразведка.

Американское правительство несколько раз давало задание своим спецслужбам провести проверку и доказать причастность конкретных лиц к передаче атомных секретов Советскому Союзу. Но всякий раз расследование оканчивалось неудачно. Американские спецслужбы были взбешены постоянной утечкой информации, но в еще большей степени тем, что поймать при этом никого не удается.

А утечка шла через Оппенгеймера: он предоставлял доступ к секретным материалам людям, чьи симпатии были на стороне Советского Союза. Почему же американским спецслужбам не удавалось обнаружить источник утечки информации? Скорее всего потому, что они полагались только на техническое прослушивание и на технику перехвата и совершенно не имели надежной агентуры среди ученых. Кроме того, сначала спецслужбы пошли по ложному пути — они сосредоточили свои усилия на поиске немецких шпионов и только в 1943–1944 гг. начали всерьез выяснять, у кого какие симпатии, прежде всего под подозрение попадали те, кто лояльно относился к коммунистам. Но время было упущено.

Правда, американским контрразведчикам удалось нащупать кое-какие советские связи. И они даже попытались прогнать через них дезинформацию. Однако достичь этим практически ничего не удалось.

Например, один из сотрудников советской резидентуры в Нью-Йорке, курирующий поставки по ленд-лизу, А. Раин (в 1947–1949 гг. возглавлял научно-техническую разведку МГБ СССР) получил более 50 секретных документов о разработках атомного оружия от подставленных ему агентов ФБР. Но научный уровень их составителей был невысок. Давая в них правильную характеристику работ по атомной бомбе, они вписывали неверные формулы и расчеты о проведенных экспериментах. Экспертиза, проведенная академиками А. Иоффе и И. Курчатовым, легко позволила установить содержащиеся в них дезинформационные данные.