Секретные поручения 2. Том 2
Шрифт:
По версии самого Журбинского, он был как раз последним. Случайный прохожий с невнятной внешностью якобы предложил ему за вознаграждение вскрыть тайник и принести записку. Вообще-то Журбинский меньше всего походил на любителя случайных вознаграждений и легкомысленных сделок: типичный представитель прослойки менеджеров младшего звена, ухоженный и опрятный, изъясняется на вполне литературном русском. И вдруг – срывается с работы, никого не предупредив, летит черт-те куда, вскрывает тайник… Это как понимать?
«Ну да, – спокойно заявляет Журбинский, – у меня бывает такое
С учетом презумпции невиновности, вполне приемлемое объяснение, ничуть не хуже других. Но пять минут назад отзвонилась выехавшая на обыск опергруппа: в надежном тайнике под полом скромный риелтор хранил пистолет с глушителем. «Беретта», девять миллиметров. С высокой степенью вероятности можно было предположить, что именно из него застрелен Сергей Волков – сосед следователя Петровского и не состоявшийся муж Людмилы Борщевской. Так что ответ на последний вопрос Журбинского уже готов.
Вот такие дела. Мамонт предложил не размазывать кашу и применить «сыворотку правды». Время работает на Журбинского, а им дорога каждая минута. Чем скорее они узнают, кто оказался в их руках, тем будет яснее, что делать дальше. Заишный был против сыворотки. Законом это запрещено, к тому же Россия входит в число стран-подписантов всех гуманных конвенций и протоколов и поклялась не делать заключенным плохо, а делать только хорошо. На практике же сыворотка применяется, но только в самых исключительных случаях, когда на карте стоят тысячи жизней и безопасность страны. И если с Журбинским получится прокол, Заишному в кресле скорее всего не усидеть. С другой стороны, если они и в самом деле поймали важную птицу, то тогда… М-м. В общем, ситуация складывалась интересная. Но найденный пистолет с глушителем перевесил чашу весов.
– Что это такое?
– Обычный раствор глюкозы. Ничего страшного. Это подкрепит ваши силы и поможет вам сосредоточиться.
– Я и так сосредоточен. Зачем мне ваш раствор?
– Вы слишком взволнованы, у вас скачет давление. А обследование, которое нам необходимо провести, требует известной точности.
– Обследование? Какое еще обследование? Зачем?
– Вы же сами сказали, что у вас бывают случаи амнезии, вы не всегда контролируете сознание. И если это так, если вы больны, то вы должны находиться в специальном изоляторе под постоянным надзором врача. И дознание в отношении вас должно быть прекращено. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Я не хочу. Не хочу!
– Не хотите – что? Не хотите обследоваться или не хотите, чтобы дознание прекратили?
– Я не хочу, чтобы мне кололи эту дрянь! Уберите! Это противозаконно!
– Ну-у, молодой человек!.. Если бы мы хотели вас отравить или одурманить чем-нибудь, мы бы сделали это так, что вы и не заметили бы ничего. А это ведь обычная глюкоза. Детишкам в садике дают такие большие сладкие таблетки. Вам тоже ведь давали, помните? А это не таблетка, это небольшой укол. Дети боятся уколов, а взрослые молодые люди не боятся… Ну ладно. Посмотрите:
Боли не было. Только прикосновение. Укол мгновенный, безболезненный. Врач, или как там его, хорошо знал свое дело. Когда Журбинский заметил торчащий из предплечья шприц, было уже поздно.
– Обычная глюкоза, – повторил врач, доставая иглу. – Ватка. Держите, не уроните.
– Это пентотал натрия, – сказал агент Журбинский. – У вас будут неприятности.
– Пентотал натрия? – удивился врач. – А что это такое?
– «Сыворотка правды», вот что! – Журбинский на миг сжал челюсти. – Это противозаконно!
– «Сыворотка правды»? – еще больше удивился врач. – И вы верите тому, что пишет желтая пресса? Вот уж не думал… Вы же интеллигентный человек, Вадим Викентьевич.
«Я не Викентьевич. И не Вадим. И я не…» Журбинский знал, чего ждать, и потому без труда поймал фразу за хвост. Фраза была похожа на шашлычок с нанизанными на блестящий шампур словами. Хвост у нее был длинный и пестрый, как у золотого фазана. Фазан – птица неповоротливая, глупая. Совсем недурно для первого раза. Главное, вовремя снять с огня, чтобы не пригорело…
– Вот и ладненько, – произнес врач и улыбнулся ему.
Он упаковал в металлический кейс свои склянки и приборы, причем вскрытую ампулу и упаковку, которые только что показывал Журбинскому, положил туда же. Потом измерил ему давление, пробормотал: «Куда ни шло», – и удалился, уступив место за столом другому врачу.
– Ваше имя? Возраст? Место рождения? Национальность? Образование? Семейное положение? Профессия?
Агент Журбинский отвечал легко. Почти не задумываясь. Он ловил яйца в корзину, как в старой компьютерной игре. Он стрелял ожиревших глупых фазанов. Он знал, что желает знать каждый охотник.
Выговориться – значит снять ответственность. Снять ответственность – значит спрятаться. Спрятаться – испугаться. Испугаться – отвлечься. Не отвлекайся, говорил Джошуа Войнич. Это основа. Создай из абстракции образ. И контролируй его. Пусть это будут тыквенные семечки, или семь гномов, или рота легионеров. Держи их в поле зрения, думай о них. Не пытайся стать сильнее и умнее самого себя, говорил Джошуа. Потому что пентотал или мескалин, а тем паче ЛСД быстро убедят тебя, что ты и сильнее, и умнее, что ты контролируешь все, вплоть до роста туманностей и галактик. А это уже плохо. Это отвлечет от главного.
– Чувствительны ли вы к воздействию алкоголя? Как часто употребляете? Пьете ли во время просмотра телепередач? Курите ли табак? Пытались когда-нибудь бросить? Сколько можете продержаться без сигарет?
Агент Журбинский может продержаться без сигареты всю жизнь, и следующую жизнь тоже. Он никогда не пьянеет, а если приходится пить в интересах дела, у него никогда не болит наутро голова.
– В интересах какого дела?
Квадратные метры, общая площадь и жилая, кирпичные и панельные дома, разведенные муж с женой, пропавшие без вести родственники… Недвижимость, одним словом. Строительный бум. Растущий как на дрожжах капитал.