Секретный агент S-25, или Обреченная любовь
Шрифт:
Маневр военного дипломата был прост: начав охоту за одной подводной лодкой, русские невольно активизируют тотальную войну на море. Этого англичане давно добивались.
Время визита закончилось.
Государь пожал Берну руку и, провожая его до дверей, заверил:
– Придет час, и мы рассчитаемся со «Стальной акулой».
Берн, словно ожидая этого обещания, воскликнул:
– Вы намерены в ближайшее время уничтожить UN-17? Я могу сообщить об этом королю Георгу?
– Есть намерение, а это уже немало! – уклонился от прямого ответа
Берн бульдожьей хваткой уцепился за это обещание:
– Громадное вам спасибо, ваше императорское величество! Ваши моряки – мужественны и умелы. Им вполне по силам справиться с любым врагом. Король Георг и английское правительство будут признательны вам.
Государь испытал неловкость. У него не было конкретного плана по уничтожению подводной лодки. И до сегодняшнего дня он ничего не знал об этой проклятой субмарине. Однако заверил:
– Примем безотлагательные меры!
– Непременно, ваше императорское величество, сегодня же отправлю королю Георгу шифрованную телеграмму…
Царская честь
Хотя государь был сильно загружен делами, он то и дело возвращался мыслью к разговору с адъютантом английского короля. Человек долга, Николай понимал исполнение обещания как дело чести. После обеда он пригласил к себе вице-адмирала Рейценштейна – члена Адмиралтейского совета, и министра Шуваева. Государь хотел знать их мнение по поводу просьбы Берна. Мнение было единодушным: «На субмарине невозможно осуществить эффективную диверсию. Однако если у разведки есть к тому малейшая возможность, ее следует использовать».
Шуваев долго жал руку государю. В его глазах светилась надежда: «Может, пост министра за мной сохранят?» Нет, не сохранил. Зато после захвата большевиками власти Шуваев верой и правдой служил в Красной армии. Жизнь закончил обычным образом для того замечательного времени: в 1937 году, после издевательств и пыток, был расстрелян.
Вечером, закончив прием последнего посетителя – статс-секретаря, обер-гофмейстера Танеева, государь решил действовать. Он подошел к телефонному аппарату, покрутил рычаг, снял трубку, сказал:
– Барышня, соедините меня с полковником Батюшевым.
Через минуту услыхал знакомый голос и сказал:
– Иван Тимофеевич, я прошу вас прибыть ко мне в это воскресенье, двадцать пятого декабря, к девяти пятнадцати утра. И пригласите Аполлинария Соколова. Разговеемся, Рождество Христово – мой любимый праздник. Заодно поговорим о войне с вражескими подлодками.
– Есть, ваше императорское величество! – отвечал руководитель российской разведки. Он тут же отправился в морской отдел, дабы освежить в памяти все, что касается германских субмарин, и изучить последние агентурные сводки.
Точно в назначенное время государь принял Батюшева – крупного, полноватого господина с коротким бобриком рыжеватых волос, одетого в штатский костюм, и Соколова.
– Как здоровье вашего батюшки? И что ваш сынишка, растет в отца – богатырем?
Соколов отвечал кратко, ибо понимал: сегодня всех интересуют иные, более важные вопросы.
Наконец незаметно перешли к главной теме: созданию Германией подводного флота. Батюшев сказал:
– Ваше императорское величество! Немцы хранят в строжайшей тайне место строительства лодок. Известно лишь, что в начале девятьсот второго года некий д’Эквиле, человек неизвестной национальности – то ли француз, то ли испанец, по профессии инженер, одержимый страстью к субмаринам, приехал в Эссен. Никто не знает, где этот д’Эквиле учился, где он получил практические знания, где проводил эксперименты. Зато мы знаем, что он добился встречи с Фридрихом Круппом и сумел убедить главу грандиозной фирмы воспользоваться его научными изысканиями по постройке подводных лодок. В девятьсот втором году Крупп приобрел верфь «Германия» в Гаардене, это недалеко от Киля.
Государь недовольно поморщился:
– Иван Тимофеевич, все это очень интересно, однако мне давно известно. Могу добавить нечто курьезное: именно в девятьсот втором году на верфи «Германия» под большим секретом соорудили первую крупповскую лодку. И она во многом повторяла субмарину «Жимнот», построенную по проекту француза Гюстава Зедэ еще в 1888 году. И по своим ходовым качествам была крайне слабой. Ее радиус действия был чуть больше четырех миль при трех с половиной узлах скорости. Батюшев с восторгом воскликнул:
– Государь, я поражен: вы великолепно разбираетесь в этом вопросе! И какая изумительная память, помните мельчайшие детали.
Государь тоном лектора продолжал:
– Эта лодка в сентябре девятьсот третьего года провела демонстрационный пробег перед германским императором, и даже сам юный кронпринц Генрих Прусский, любитель опасных приключений, сделал на ней переход. Более того, в этом переходе участвовал наш дорогой Аполлинарий Николаевич. Помните ли, граф, об этом?
– Как не помнить, ваше величество! Поверьте, сильное ощущение – наблюдать изнутри морское царство. Кстати, на другой год мы приобрели у немцев эту лодку, она стала называться «Форель» и была направлена на театр боевых действий с Японией.
Государь с легкой усмешкой сказал:
– Мне припоминается русская поговорка: «На всякого мудреца довольно простоты». Именно мудрый адмирал Тирпиц первоначально противился развитию подводного флота. В начале века он как-то мне сказал: «Субмарины – это оружие оборонительное, а Германия по конфигурации своих берегов и по географическому расположению портов в подводных лодках не нуждается!» Эту же мысль Тирпиц повторил и в рейхстаге. Я не стал разубеждать этого морского волка, но позже он и сам понял свое заблуждение.