Секретный архив Шерлока Холмса
Шрифт:
– Уотсон, – начал говорить, подбирая слова, – понятно, что это неплохая мысль и мне она тоже пришла в голову, тем более что незадолго до своей смерти, судя по земле на его ботинках, убитый старик был на Милтон-стрит. Но я посчитал, что это мы успеем сделать, а в первую очередь надо собрать общую статистику подобных преступлений, чем я и занимался в эти дни.
– Понятно, – вымолвил я. Мне хотелось быть полезным моему другу, но тот, видимо, был другого мнения. – Но может, Джимми знает ещё о подобных случаях?
– Да не унывайте вы так, Уотсон, – улыбнулся мой друг. – Обещаю, что сегодня же навещу Джимми Я жалко улыбнулся, со мной разговаривали, как с маленьким…
Но
– Уотсон, – начал он серьёзно, – знаете, а вы оказались правы. Действительно надо было сразу навестить нашего знакомого.
– Не томите, Холмс, – я весь подался к нему, – рассказывайте.
– Так вот, – продолжил Холмс, – некто Чарли Стоун пару месяцев назад вернулся с каторги, где отбывал срок за взлом сейфа в одном из небольших банков, но это не важно. Вернулся он глубоким стариком, больным и без средств к существованию. Для того, чтобы как-то выжить, совершает кражу, крадёт пару шиллингов, надеясь на то, что его вновь поместят в тюрьму. Его задерживают, но вскоре отпускают из-за мелочности совершённого преступления. А на другой день его находят зарезанным в Регентс-парк.
– Как? – вскричал я. – Там же…
– Да, Уотсон, – кивнул Холмс, – там же. Только несколько в другом месте. Джимми говорит, что Чарли не имел врагов и всегда умел находить общий язык с любым, с кем бы ни общался.
– А знал он того, которого, – я замялся, – которого нашёл я?
– Знал, Уотсон, знал. Это Патрик Пэмп. Это однозначно, так как он назвал несколько примет, которые я обнаружил во время осмотра тела в морге, уже после того, как отвёз вас на Бейкер-стрит. Он его видел в тот день. А также видел, что он ушёл вместе с двумя рабочими, по описанию близкому к вашему.
– Значит, это и были убийцы, – произнёс я. Холмс кивнул, а я стал пытаться вспомнить лица тех, кого я видел в парке.
– Вы уже можете выезжать в свет? – шутливо прервал молчание Холмс. – Сил хватит?
– Вполне, – ответил я, понимая, что вопрос задан не просто так. – Нашли что-то интересное?
– Да. Вы согласны съездить со мной по одному адресу? Да не дуйтесь вы на меня, что не говорил вам об этом раньше. Вы же болели, – я кивнул. – Ну, так что? Вы со мной?
– И куда?
– Месяц назад на Сонфварк-стрит был найден повешенным в своей комнате Джон Джонсон. Он был уже под судом по вопросам мошенничества на ипподроме, но доказать его вину не удалось. Информацию дали соседи, которые почувствовали сильный трупный запах. Когда вскрыли дверь, то обнаружили тело. Дверь была заперта изнутри на крючок, поэтому не было никаких сомнений в том, что это самоубийство. Почему это произошло, непонятно. На всякий случай надо бы осмотреть комнату, а то что-то часто стали преступники кончать жизнь самоубийством, – Холмс хмыкнул. – Странно всё это.
– Едем с самого утра?
– Да, сразу после завтрака.
Утром мы сели в экипаж. Холмс назвал адрес и откинулся на спинку. – Или вот ещё случай, о котором я узнал от одного осведомителя и подтверждённый в полиции. Томми Маргрейв, держатель притона и скупщик краденого, неожиданно понимает, что поступает плохо, и с камнем на шее бросается в Темзу, оставляя записку, в которой сообщает, что раскаивается, и рассказывает подробно о своих делах…
Когда мы вошли в нужную нам квартиру (у Холмса были необходимые документы и ключи), то обнаружили, что трупный запах до сих пор явственно ощущается,
– Уотсон, подайте табурет, – не оборачиваясь, попросил Холмс.
Я подал ему то, что требовалось в протянутую им руку. Он поставил перед собой табурет и встал на него, не отрывая взгляда от стены. После минутного разглядывания чего-то на ней он спрыгнул, закрыл дверь и тщательно изучил внутреннюю щеколду. После этого открыл дверь и перетащил табурет в коридор. Вскоре раздался голос Холмса:
– Уотсон вы не могли бы мне подать стеариновую свечу из сундука?
Я открыл его, выбрал наиболее длинный из хранившихся там огарков, и отнёс Холмсу. В коридоре было темно. Я зажёг свечу и протянул её моему другу. Тот стал водить ею вдоль стены над верхним косяком.
– Есть, – пробормотал он. – Уотсон, идите в комнату и смотрите, из какого отверстия сейчас высунется проволока.
Я послушно вернулся в комнату. Вскоре раздалось шуршание, и из отверстия, расположенного прямо над левым углом дверного косяка, высунулся конец проволоки.
– Вижу, – крикнул я.
Проволока исчезла, и Холмс, спрыгнув с табурета, подошёл ко мне. Я показал ему, откуда высовывалась проволока. Холмс усмехнулся:
– И здесь убийство.
– ???
– Всё очень просто… – видя моё недоумение, начал было объяснять Холмс, но отвлёкся и вышел в коридор. Я отправился следом.
Холмс ходил и рассматривал с помощью свечи углы. Наконец он повернулся ко мне.
– Всё ясно. Жертву, видимо, поджидали вон там, – и он махнул в сторону одного из тёмных углов. – Там есть характерные отметины от подкованных ботинок, таких же, как и в комнате. Правда, за прошедший месяц пыли набралось изрядно, но всё же след читаем.
– Холмс, так почему вы решили, что это убийство? – напомнил я моему другу, что мне не удалось постигнуть ход его размышлений.
– То небольшое отверстие, – начал объяснять он, – через которое я просовывал проволоку, использовалось для продевания сквозь него нитки, с помощью которой и была опущена щеколда, чтобы создать иллюзию, что дверь закрыта изнутри – с обеих сторон отверстия остались в пыли следы от этой нитки. Так-то, Уотсон.
Следующие два дня я всё же решил уделить внимание своему здоровью и поэтому старался побольше гулять. Холмс редко появлялся дома, собирая сведения, которые, возможно, могли быть так или иначе связаны с этим делом. Как-то, возвращаясь с очередной прогулки, я неожиданно увидел, что с противоположной стороны к нашему дому приближается озабоченный Холмс.
– У меня к вам дело, – промолвил Холмс, едва мы поздоровались и вместе поднялись по ступенькам.
Нам открыла миссис Хадсон, которая шёпотом сообщила, что нас ожидает посетитель: