Секретный архив Шерлока Холмса
Шрифт:
– Добрый вечер, Холмс, – весело приветствовал я его.
– Добрый вечер, Уотсон, – не повернувшись ко мне, ответил Холмс. – Какие результаты? – он задал вопрос так, будто его это совсем не интересовало. – Судя по вашему голосу, хорошие.
– Осмотр трупа показал, что всё же внешняя сила была применена – между зубов я обнаружил несколько ниточек. Под одним ногтем на руке также была обнаружена похожая ниточка. Непонятно, почему на них не обратили внимание? На правой ноге, на щиколотке, есть небольшой синяк.
– То есть, вы хотите сказать, что нападавших было двое. Один душил, например, подушкой,
– Да, похоже на то. Когда я потом отправился к Джону Скоту, то, осмотрев подушку, нашёл на ней снизу прорехи и следы от зубов. Вот, можете сравнить, Холмс, – я протянул ему две коробки с образцами. – К сожалению, ту нить, которая была под ногтем, мне не дали, но мне кажется, что этого вполне достаточно.
Холмс как бы нехотя взял то, что я ему принёс. На него порой находило что-то такое, из-за чего он становился мрачным и безучастным. Вот и сейчас, когда я начал рассказ об обследовании трупа, в его глазах ненадолго появился тот блеск, который выдал его заинтересованность. И вот опять.
– А что насчёт свечи?
– Как и предполагалось, увидеть повешенного можно лишь, если свеча стоит на полке напротив окна, но на полке нет никаких следов.
– Понятно, – всё так же безучастно проговорил Холмс.
– Мне удалось узнать адрес полицейского, обнаружившего труп.
– Поздравляю, – ответил Холмс.
– Холмс, что с вами? – не выдержал я.
– Вроде и улик много, – как бы самому себе сказал мой задумчивый друг, – а ответа нет.
– Вам удалось найти женщину?
– Да, и она подтвердила, что эта записка от письма, предназначенного ей. Однако оно в числе других предметов было украдено или сожжено ворами, которые попутно чуть не спалили часть квартиры, – сделав паузу для очередной затяжки, он продолжил: – Но странное дело. Полли говорит, что когда вернулась, то обнаружила тлеющие бумаги, которые, в принципе, не смогли поджечь квартиру, так как совершенно случайно, Уотсон, вы представляете, совершенно случайно, когда воры уходили, они уронили кастрюлю с водой, которая залила огонь, – Холмс вскочил. – Не странно ли всё это?
– Холмс, а почему нельзя предположить, что это так и есть?
Холмс развёл руками и подошёл к окну, что он там намеревался увидеть в это время суток, непонятно, но, видимо, его и не интересовала улица, так как, постояв, он вернулся и сел за стол.
– Надо будет навестить Герберта Рэнсона. Но сдаётся мне, что ничего-то нового мы не узнаем. Может, стоит остановиться и принять версию Лестрейда? – он задумался, а потом неожиданно предложил, – а сейчас давайте поедим.
И в тот же момент появилась наша квартирная хозяйка и приступила к сервировке стола. Иногда меня так и подмывало задать им обоим вопрос: «Случайно ли это?»
– Не обижайтесь, Уотсон, – сказал Холмс после того, как всё было съедено. – Не нравится мне это дело. Чувствую, ещё будут сюрпризы, но будет ли хорош конец. Знаете, – продолжил он, а я решил не высказываться, – у других женщин Паркера тоже что-то искали, но ничего не взяли.
– Да, а что ещё взяли у неё?
– Несколько безделушек, в общем, несерьёзно. И ещё, Уотсон, – голос Холмса несколько изменился, – запах нюхательного табака и оружейного масла не мог
– Но откуда вы это знаете?
– Смит рассказал, что Лестрейд, принеся записку, кстати, в папке, рассказал ему об этой забывчивости, а никто более эту записку не трогал. Так-то вот.
– Может всё же, Рэнсон сумеет нам помочь?
– Вряд ли, но завтра мы его обязательно навестим, без этого уже невозможно.
Установилась пауза, в течение которой я не нашёл ничего лучшего, чем подойти к окну и попытаться рассмотреть что-то на улице, хотя особо ничего и не было видно, темнота не позволяла сделать это, и казалось, что улица и мои переживания на какое-то время объединились, и одно полностью соответствовало другому. Не было пока понятно, за что можно уцепиться. Мне не нравились дела подобного характера, когда кто-то специально или нет, пытается создать видимость простоты, которой на поверку не оказывается. Что это, боязнь трудностей? Не знаю, что испытывал на самом деле мой друг, но я каждый раз очень сильно переживал в подобных случаях. Я отвернулся от окна. Холмс сидел и задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику. Неожиданно я посмотрел на газовую лампу, которая в первый момент ослепила меня, и я вспомнил.
– Холмс, когда я возвращался, то увидел, как мне показалось, нашего старого знакомого – «Джимми – длинная рука». И знаете, что он делал? – Холмс покачал головой. – Собирал милостыню на пересечении Милтон-стрит и Парк-роуд.
– Что?! – вскричал Холмс.
– Джимми просит милостыню, – ещё раз подтвердил я.
– Что могло так повлиять на этого гения, виртуоза пальцевых манипуляций? – задумчиво произнёс Холмс.
– Я могу ошибаться, но у него что-то с правой рукой.
Холмс замолчал, обдумывая эту новость, а я опустился в своё кресло и уставился на огонь. Потрескивали дрова, и стало так спокойно, что я начал дремать.
– Уотсон, – вывел меня из раздумий Холмс, – завтра у нас будет насыщенный день.
С самого раннего утра мы с Холмсом отправились домой к Герберту Рэнсону, который жил буквально через дорогу от Скотланд-Ярда. Он был дома, и, увидев нас, сначала, как мне показалось, испугался, но потом успокоился и держался как-то отстранённо.
– Здравствуйте, Рэнсон, – поприветствовал его Холмс.
– Здравствуйте, мистер Холмс.
Холмс долго и внимательно всматривался в лицо констебля. И это, видимо, стало тревожить того, к кому мы пришли.
– Вас не удивляет, что мы к вам пришли? – продолжил Холмс.
– Нет, мистер Холмс.
– Вы можете что-то сообщить нам?
– Наверное, нет.
– Свеча горела, когда вы увидели повешенного?
– Да.
– И где стояла эта свеча?
– На столе.
– Рэнсон, мы здесь одни, и я не собираюсь сообщать о нашем разговоре кому-либо, скажите правду.
– Я уже всё сказал.
– Рэнсон, мы провели эксперимент, который показал, что нельзя увидеть повешенного в окно при свече, стоящей на столе. Лучше сказать правду, Рэнсон.