Секретный фронт
Шрифт:
Зрелище было неприятное. Отто понимал, что на войне, как на войне, потери несут обе стороны, но возмутило его не количество погибших соотечественников и не то, что похоронные команды до сих пор не подтянулись к передовым позициям. Покоробило Штиля отношение самих егерей к павшим товарищам. Хотя бы сложить в сторонке тела арийских героев им было вполне по силам.
Впрочем, вскоре и этот раздражающий момент исчез. Машина миновала участок, где три дня назад развернулись основные боевые действия и вырулила на относительно горизонтальную площадку – собственно седло перевала.
На перевале кипела жизнь. Во всех смыслах. Подвешенные над кострами котелки курились паром, люди были живые, техника целой, и не наблюдалось мертвенного уныния, как на подступах к этому штабному лагерю.
Холод, правда, никуда не делся, зелень окончательно уступила место притоптанному снегу, воздухом нельзя было надышаться, а сердце колотилось наперегонки с цилиндрами в воющем моторе бронемашины, но Штиль всё равно выдохнул с облегчением. В штабе дивизии он почувствовал себя намного комфортнее, чем на мертвой дороге, а главное – в безопасности. А что до нехватки кислорода и жуткого холода – пустое, небольшие временные трудности. Задерживаться здесь штурмбанфюрер не собирался.
Радиосвязь с Первой горнострелковой дивизией была устойчивой, поэтому Штиля встретили не вопросительными взглядами, а как долгожданного и уважаемого гостя. Молодой офицер без лишних разговоров провел его прямиком в палатку к генерал-майору Хуберту Ланцу.
На дежурные церемонии тоже не ушло много времени. Офицеры ограничились партийными приветствиями, пожали друг другу руки и обменялись парой вежливых фраз о дороге и самочувствии. Знакомиться им не пришлось. Ланц и фон Штиль встречались пару раз в Берлине ещё до войны.
– Ваши успехи впечатляют, мой генерал, - заметил Отто. – Перед отъездом я услышал отличную новость. Вы установили флаг на Эльбрусе?
– Это сделали мои солдаты, а не я лично, флаг поднял отряд капитана Грота, - Ланц жестом предложил пройти во второй отсек палатки, задернутый плотным брезентом. – Перейдем к делу, Отто?
– Да, так будет лучше, - фон Штиль кивнул.
Адъютант Ланца отдернул полог и как только генерал и штурмбанфюрер вошли в смежный отсек, задернул брезент. Штиль успел заметить, что движения адъютанта резковаты и он даже не бросил взгляд внутрь отсека, словно чего-то опасаясь. Похоже, то, ради чего Отто прибыл в дивизию Ланца, успело обрасти если не легендами, то хотя бы тревожными слухами.
– Итак, вы сообщили в известную нам обоим организацию о весьма интригующем трофее, - обводя взглядом отсек, сказал Штиль. – Где же он?
В отсеке не было ничего, кроме трех раскладных кресел, на одном из которых…
«Что за шутка?! – Мысленно возмутился фон Штиль. – Это и есть трофей? Они издеваются?!»
– Трофей перед вами, штурмбанфюрер, - генерал заложил руки за спину, качнулся на каблуках и подбородком указал вперед.
– Это? – Отто обернулся к Ланцу в полнейшем недоумении. – По радиосвязи вы говорили о чем-то другом, как мне показалось.
– Я не мог говорить открыто, но могу сделать это сейчас. Впрочем, гораздо
– Этапах чего?
– Минуту терпения, Отто, - генерал обернулся. – Капитан, войдите.
Брезент вновь резко сдвинулся в сторону и также резко закрылся за спиной у габаритного загорелого офицера в полной боевой выкладке. Отто вновь почувствовал раздражение от недопонимания ситуации и на приветствие офицера ответил вялым всплеском руки. Но больше ничем своего неудовольствия не выдал. Его будто бы одернуло изнутри какое-то шестое чувство, инстинкт самосохранения.
В голубых глазах у вошедшего капитана было не меньше льда и смертельной угрозы, чем на этом перевале и на горной дороге, по которой, задыхаясь, приползла машина с Отто. Мысль почему-то зацепилась за слово «машина». Капитан чем-то напоминал тот самый броневик, такой же мощный, и грозный… просто машина смерти, а не человек. И эти глаза… этот ледяной взгляд настоящего арийца, высшего существа, безжалостного и всемогущего…
«Нет, он не машина смерти. Он ангел смерти».
– Мой генерал, - капитан перевел взгляд на Ланца и коротко кивнул.
– Знакомьтесь, господин штурмбанфюрер. Капитан Харальд фон Хиршфельд, командир 2 батальона 98 горно-егерского полка вверенной мне горнострелковой дивизии вермахта «Эдельвейс». Харальд, штурмбанфюрер Отто фон Штиль уполномочен забрать наш трофей и хочет услышать его историю из первых уст.
– Я скверный рассказчик… но постараюсь, - Хиршфельд взглянул на Штиля, как тому показалось, с иронией. Будто бы посочувствовал новому «куратору» странного трофея.
– Рассказывайте с момента, когда вы отправили группу Нойхаузера в обход, Харальд, - приказал Ланц и вальяжно, насколько это было возможно, развалился в раскладном кресле.
– Да, мой генерал. Когда стало ясно, что в лоб русских не пробить, мы оставили на главном направлении боевую группу капитана Пёссингера, а группу оберлейтенанта Нойхаузера отправили по тропе, о которой противник не догадывался.
– Противник не знал, а вы знали? – Штиль вновь перевел недоверчивый взгляд на генерала.
– Впервые я приехал в эти места ещё в тридцать шестом, - Ланц скрыл улыбку. – Люблю эти горы. Домбай, Эльбрус… весь Северный Кавказ для меня это что-то вроде дальнего поместья. Мне знаком каждый камень и очень многие обитатели. Возможно, после войны я здесь поселюсь, возраст позволяет попросить отставку, а звание – выбрать место. Надеюсь, вы понимаете меня правильно, штурмбанфюрер.
– Я наслышан, что вы превосходный альпинист, генерал.
– Благодарю. Но ещё я довольно общительный человек. Особенно, когда это выгодно Рейху.
– Что это значит? – Штиль едва заметно поморщился, обозначая, что предпочел бы более прямой разговор, без иносказаний и намеков.
– До войны я завел в этих местах множество друзей. По местным обычаям, близкие друзья именуются кунаками. Так вот, по секретной тропе группу Нойхаузера провел мой самый старый и верный кунак.
– Всё понятно, - Штиль нервно кивнул капитану. – Дальше, пожалуйста. Ближе к сути.