Секретный фронт
Шрифт:
Как и предполагал Леонид, весь первый этаж был отдан под большой командный пункт. В нем было полно сосредоточенных офицеров, которые следили за изменениями на экранах и передвижениями отметок на объемных топографических картах вдоль телевизионных стен. Репин провел гостя студии к одному из компьютеров и коротко объяснил задачу офицеру, сидевшему за терминалом.
– Со связью дела по-прежнему обстоят неважнецки, но у нас есть копии всех архивов, - Репин указал вниз. – Подвал, через который вы пытались сбежать, это лишь первый подземный уровень. Под
– Недаром в народе вас называют «Конторой глубокого бурения», - проронил Зимин очень тихо.
Репин, тем не менее, реплику расслышал, но отреагировал усмешкой.
– Получите, - сказал офицер, открывая электронную копию досье. – Он?
– Думаю, да, - Репин кивнул и уставился на фото.
Зимин тоже сосредоточился на снимке. Фотография была сделана в сорок пятом, Стасенко щеголял уже полковничьими погонами, а физиономия у него едва не трескалась, такой он был упитанный.
– В начале сорок шестого года товарища Стасенко перевели в секретный отдел МГБ, поэтому в армейских архивах на него больше ничего нет, - пояснил офицер. – В нашем ведомстве он служил до пятьдесят девятого. После вышел в отставку. Больше никаких упоминаний, нигде. В шестьдесят пятом, когда проводилась замена документов, ни паспорт, ни карточка пенсионного страхования ему не выдавались. Из чего следует… что до шестьдесят пятого товарищ Стасенко не дожил.
– Стасенко, может, и не дожил, - сказал Зимин. – А вот какой-нибудь товарищ «Иванов» запросто может жить и теперь. Уверен, поменять документы было для Стасенко плевым делом.
– Ему лет сто должно быть сейчас, - офицер усмехнулся. – Хотите пригласить ветерана на Патриотический урок?
– Чего хотим, не твой вопрос, Витя, - майор указал на экран. – Отпечатков в досье, конечно же, нет.
– В те времена их только у зеков снимали.
– Хорошо, а прогнать через программу сравнения физиономий этот снимок можно? Если он, допустим, сбрил свои дурацкие усы, вырастил шевелюру и сбросил килограмм полста, программа его вычислит?
– Даже если сморщился от старости, как урюк или пластику сделал, - уверенно ответил офицер. – Нас не проведешь. Загружаю?
– Действуй, - Репин взглянул на часы. – Сколько займет?
– Минут пять, - офицер ткнул в изображение клавиши «ввод». – Я пока за кофе сгоняю? Вам принести?
– Не надо.
– А мне можно, - Зимин пошарил в кармане. – Сколько стоит?
– Угощаю, - офицер усмехнулся.
– Здесь всё бесплатно, - пояснил Репин. – Даже для тех, кто не заслужил пока.
– Пока! – Леонид кивком указал на экран. – Если я окажусь прав, с вас ещё и коньяк.
Программа справилась с поставленной задачей за четыре минуты двенадцать секунд. Офицер только-только вернулся к своему рабочему месту и вручил Зимину кофе. Экран разделился надвое, фотографии – старая, с изначальной физиономией Стасенко, и новая, с его нынешним обликом, увеличились, а внизу появилось вытянутое окошко с текстом, не оставляющим никаких сомнений. «Совпадение 100 процентов».
–
– Это всё, - так же тихо ответил Репин. – Картина маслом.
– Портрет работы неизвестного художника, - Зимин понюхал кофе и поставил стаканчик на стол.
Новый портрет Стасенко для простого человеческого глаза сильно отличался от фото военных лет. Полковник действительно скинул не меньше полусотни кило, сбрил усы и вместо лысины теперь щеголял густым ёжиком – вероятно, так подействовала сыворотка. Никаких морщин у него не появилось. То есть, выглядел он всё на те же сорок пять плюс-минус, как и много-много лет назад.
Но поразило офицеров КГБ и Зимина вовсе не это. Все трое отлично знали, как теперь зовут и кем работает бывший полковник Стасенко. Подсказка программы, которая появилась под снимком, была совершенно лишней.
– Товарищ Гуров Николай Петрович, - тем не менее, прочитал вслух Зимин. – Член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Комитета государственной безопасности СССР. Коньяк можно сразу в кофе.
Репин не пообещал, но сделал. Бывают и такие люди. Он достал из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку и налил коньяку в кофе Зимина. Остолбеневшему офицеру плеснул в стаканчик тоже. После чего сам приложился к фляжке прямо из горлышка.
– За что боролись, на то и напоролись, - сказал Зимин и сделал глоток кофе. – Что предполагаете делать?
– Я ничего не понимаю, - проронил офицер-оператор.
– Тебе и не положено, Витя, - майор похлопал парня по плечу, подал ему телефон и указал на экран компьютера. – Сбрось мне вот это всё и забудь… вплоть до особого распоряжения. Приказ ясен?
– Так точно, - Виктор «смахнул» информацию с экрана компьютера в телефон.
– А мы пойдём что-то решать, - майор взглянул на Зимина. – Да?
– Почему вы спрашиваете? – Зимин чуть склонил голову набок и прищурился. – Я могу, конечно, пойти с вами, но, мне кажется, решения тут должны принимать товарищи не нашего уровня.
– Не моего – точно, - Репин кивнул. – А вот насчет вас, товарищ Зимин… есть особое мнение.
– И какое же? – Леонид удивленно взглянул на майора.
– Такое, что уж если кто-то и может принять решение в сложившейся ситуации, так это вы, - майор поймал его взгляд. – Разве нет? С вашими-то полномочиями.
– Вы что-то путаете, - Зимин поморщился. – Я историк, доцент кафедры университета. Мои полномочия распространяются на один лекционный зал и две аудитории. А тут речь идет о проблемах в Политбюро и КГБ. Что я могу сделать? Отправить мои расшифровки… куда? В приемную ЦК? Генеральному секретарю? Вряд ли он будет их читать.
– Товарищ Зимин… - майор осекся и снова кивнул. – Хорошо. Прошу следовать за мной.
На этот раз майор провел Зимина через привычную дверь, но не наверх, а в подвал, в комнату, которая находилась за первой дверью по правой стороне.