Секретный модуль
Шрифт:
– Так точно, – отвечает напарник.
Поправляя мокрые волосы, Реброва кивает.
На совещании шефу приходилось ее тормозить, а сегодня тетенька словно проглотила язык. Напугана? Переволновалась? Ладно, ситуация действительно непростая, а Реброва все-таки женщина и нуждается в поддержке.
Заглядывая в иллюминатор, произношу мягко, спокойно, уверенно:
– Вера Александровна, сейчас мы войдем в центральный модуль и осмотрим его. Просьба: во время осмотра держитесь между нами. Что бы ни произошло – постоянно держитесь между нами.
– Да, – тихо отвечает она.
Вешаю ремень автомата на плечо и перехожу на дыхание от ребризера. Еще перед погружением Реброва подошла ко мне и настоятельно посоветовала не соваться в центральный модуль без дыхательных аппаратов. «Все внутреннее пространство лаборатории «Ангар-004», за исключением шлюза, оснащено принудительной вентиляцией с надежной фильтрацией воздуха, – сказала она, – но лучше перестраховаться…»
Открываю клапан выравнивания давления. Налегаю на запоры. Тяжелая дверца нехотя поддается.
Дождавшись, когда вновь загорится неисправная лампа, ныряю в открывшийся люк. И тотчас останавливаюсь, потому что нахожу несоответствие, не замеченное сквозь оконце.
* * *
Реброва распечатывает герметичную сумку и колдует над кнопками хитрого прибора – газоанализатора. Маринин занял позицию посередине модуля и настороженно поводит стволом автомата. А я стою у овального стола и глупейшим образом пересчитываю трупы: «Один, два, три». И снова: «Один, два, три…»
Три. Вместо четырех. Кто же исчез?
Единственная женщина лежит, как лежала. Оба пловца на своих местах – первый с перерезанным горлом, второй накрыт кровавой тряпицей.
Сзади раздается голос Ребровой:
– Можете снять маски – в воздухе допустимое содержание примесей.
Хорошая новость.
– Нет-нет, – останавливает она Владимира, – дыхательный аппарат не снимайте. Вы же намереваетесь зайти в секретный модуль, не так ли?
Намереваемся. Затем и пришли. Кивнув, мой напарник оставляет в покое застежки ремней.
Воздух внутри самой большой сферы гораздо суше, чем в шлюзе, теплее и имеет кисловатый запах. Наверное, от трупов и большого количества крови.
Осторожно интересуюсь:
– Вера Александровна, вы узнаете их?
– Да, – подходит она к овальному столу и, опустившись на колено, касается потерявшей живой оттенок женской руки. – Нина Комарова – инженер смены. Это ее колечко. Парень с поврежденным горлом – «курьер». Имени не помню… Второй тоже из охраны. Во всяком случае, гидрокостюм точно наш.
«Грасиас, синьора», – благодарю про себя спутницу. И вдруг в беспрестанно мигающем свете замечаю, насколько ей тяжело: губы подрагивают, дышит неровно. Но что делать? Дабы распутать таинственный клубок, мне придется иногда задавать неприятные вопросы.
Тем временем память частично восстанавливает увиденную двумя часами ранее картинку. Четвертым здесь лежал мужчина с южной внешностью, одетый в легкий спортивный костюм. Кажется, это был руководитель смены с армянской фамилией. Как его назвал Горчаков?… Амбарцумов?
О его пропаже предпочитаю умолчать – незачем раньше времени нервировать гражданскую публику. Однако сам включаю на полную катушку рецепторы безопасности. Улететь на небеса, как «ласковый Миша» в 80-м, мы завсегда успеем…
– Хотите сразу осмотреть секретный модуль? – поднимается с колен Реброва.
– Предлагаю начать с жилого сектора.
– Как знаете, – занимает она место между мной и прикрывающим тыл Марининым.
Обойдя подводное снаряжение, аккуратно сложенное кем-то по другую сторону овального стола, направляемся к модулю ^13…
* * *
Жилой модуль отделен от центрального стандартной круглой дверью с солидным запорным механизмом, управляемым с обеих сторон. Подобных дверей здесь ровно четыре. И только одна из них, ведущая к секретам ученых-химиков, запирается серьезным приспособлением, именуемым «электронный биометрический замок».
– Готовы?
– Так точно, – первым откликается Володя.
– Да, – тихо вторит женщина.
Ручка легко подается. Путь свободен.
«Предбанник» жилого модуля имеет треугольную форму. Он необычайно мал – нам всем в нем не уместиться.
Ныряю внутрь и вскидываю левую руку. Маринин послушно притормаживает Реброву у порога. Прислушиваюсь… В помещениях жилого модуля тихо.
Мне без разницы, с какой половины начинать осмотр. Делаю шаг к левой дверце, выполненной из тонкого металла. Автомат «АДС» готов к стрельбе – переключатель режимов окружающей среды установлен в положении «воздух». Я собран и тоже готов к решительным действиям.
Нажимаю ручку и осторожно толкаю полотно. Из образовавшейся щели тотчас бьет яркий свет, и я невольно отвожу взгляд – глазам с непривычки становится больно. Возможно, это меня и спасает. В следующую секунду в помещении раздаются выстрелы. Один, второй, третий.
Первая пуля бьет по внутренней стене. Вторая попадает в косяк и со звоном вылетает в «предбанник». Третья вонзается и застревает в двери; ее длинный игловидный кончик пробивает металл и останавливается в сантиметре от моей головы.
Отпрянув, прижимаюсь спиной к боковой стене: «Ого, тут не только снимают скальпы!»
Маринин хватает Реброву за плечи и рывком убирает от круглого люка. Молодец – нечего ей пока тут делать.
Дверца остается приоткрытой. Сжимаю автомат и лихорадочно перебираю варианты ответных действий… Палить внутри лаборатории – не самое умное занятие. Во-первых, в воздушной среде наш «АДС» будет помощнее «АК-74», и как знать – выдержат ли титановые сферы удары его пуль. Во-вторых, неплохо бы знать, в кого стреляешь, а с моей позиции ни черта не видно… Взгляд блуждает по «предбаннику», словно на одной из его стен начертана подсказка. Внезапно замечаю лежащую на полу пулю. Кончик расплющен, длинное тело погнуто.