Секретный модуль
Шрифт:
– Сергей Сергеевич, есть еще одна деталь.
– Слушаю, – с готовностью откликается он.
– В шлюзовой сфере находится кое-какое снаряжение: акваланги, фонари… В том числе имеются два ложемента для подводных буксировщиков.
– Так-так-так, – оживляется он, – и что?
– Один аппарат для буксировки в наличии, а второй ложемент пуст.
– Пуст?… – тянется он к телефонному аппарату внутренней связи. – А может быть, второго и не было. Мало ли что…
Коротко переговорив с кем-то из пловцов-охранников, Горчаков кладет трубку, откидывается
– Плохо. Очень плохо.
– Что плохо, Сергей Сергеевич?
– Буксировщиков было ровно два, – нервно покусывает он тонкие губы. – Ими пользовались ученые, когда образцы для исследований предстояло взять на некотором отдалении от лаборатории. Первым аппаратом управлял ученый, вторым – сопровождающий его пловец-охранник. Вот такие дела…
Молчу, ибо успокоить старика нечем.
– Когда сможешь пойти вниз? – вновь берет он пачку сигарет.
– Через полчаса.
– Да, Женя, надо поторопиться, ибо дело принимает серьезный оборот. Ты меня понимаешь?
Киваю.
– Чего ж тут сложного? Если одного буксировщика нет, значит, кто-то им воспользовался и свалил подальше от подводной лаборатории. И свалил наверняка не с пустыми руками.
– К сожалению, ты прав. И поэтому я сейчас же свяжусь с местным управлением ФСБ. А ты готовь ребят к погружению. Да, и не забудь взять на глубину Реброву.
– Реброву?! Зачем нам этот «прицеп»?
– Ты, видимо, забыл о двух вещах.
Сразу о двух? Интересно…
Пробормотав себе под нос пару сентенций по поводу моей худой памяти, Сергей Сергеевич напоминает:
– Во-первых, войдя в лабораторию, необходимо проверить воздух на предмет содержания «Тайфуна». И сделать это надлежит специалисту. Верно?
Согласен. Такая предосторожность не помешает.
– Во-вторых, дверь в модуль ^15 закрыта на замок.
Ах да! Там же этот чертов биометрический замок со специальным сенсором, распознающим уникальные признаки определенных лиц. Кажется, босс назвал их «папиллярными узорами пальцев»…
* * *
«Прицепы» – это люди, не имеющие прямого отношения к профессии боевого пловца. Многих за историю «Фрегата» цепляли ко мне и моим ребятам: фотографов и операторов, брюхатых чиновников и их детишек – любителей экстрима, инженеров подводных сооружений и ученых. Бывало, так намучаешься с «довеском», что начинаешь считать минуты до возвращения на поверхность. Нянчишь его, оберегаешь, а в итоге риску подвергается дело, ради которого идешь на глубину. Ведь как минимум одна пара выпадает из общей обоймы.
Реброва же оказалась молодцом и довольно быстро развеяла наши опасения. Появившись после моего звонка на ютовой площадке, она спокойно обрядилась в гидрокостюм, обвесилась снаряжением. Пройдя контроль и подхватив герметичную сумку с газоанализатором, уверенно сошла по шаткому трапу, усевшись на край «террасы», приладила к ногам ласты. И, дождавшись команды, бесстрашно спрыгнула в воду.
«Неплохо, – подумал я, держась на всякий случай
Все идет по плану – мы медленно опускаемся к байкальскому дну. В группе, помимо появления новичка, есть еще одно изменение: вместо раненого Фурцева моим напарником временно стал Володя Маринин – молодой старший лейтенант, попавший во «Фрегат» около года назад. Георгий Устюжанин – его постоянный первый номер – тоже яростно просился на глубину, но я сказал:
– Жора, наш шеф в критические дни доверяет только тебе и мне. Только мы с тобой способны убедить его сделать что-то или наоборот – чего-то не делать. Так или нет?
Товарищ кивнул. А чем он возразил бы, если я говорил общеизвестные вещи?
– Поэтому ты нужен мне здесь – на палубе, возле станции связи. Только через тебя мы при случае имеем возможность заставить Горчакова принять верное решение.
И он согласился. А мы отправились вниз…
Двадцать пять метров. Короткая команда, и Жук с Савченко остаются дежурить на промежуточной глубине. Остальные плавно двигаются вниз, шаря желтыми лучами по мраку в поисках куполов «Ангара»…
Глубина тридцать пять. Сквозь сине-зеленое марево постепенно проступают очертания куполов, а вокруг шлюза проявляется полумесяц освещенного прожекторами пространства.
Сорок пять метров. Мы перед маленькой сферой шлюза.
– Ротонда, ответь Скату!
Георгий не дремлет:
– Скат, я – Ротонда! Как обстановка?
– Все в норме, мы на месте. Одна пара остается снаружи, я готовлюсь к входу.
– Понял. Первый просит почаще выходить на связь.
– Постараемся…
* * *
Заходим в шлюз в том же порядке: пара Степанова сечет по сторонам, мы с Марининым подводим Реброву под сферу и некоторое время наблюдаем за внутренней обстановкой из-под воды…
Кажется, в шлюзе ничего не изменилось. Объявляю свое решение:
– Я поднимаюсь первым, второй идет Реброва, ты замыкаешь.
– Понял, командир, – мгновенно реагирует напарник.
Наша мадам не имеет приемопередатчика гидроакустической связи и, соответственно, ни черта не слышит. Приходится изъясняться жестами…
Итак, я в шлюзе. Автомат при мне и снят с предохранителя, ибо лежащие через переборку растерзанные трупы свидетельствуют не о несчастном случае, а о целенаправленном убийстве.
Осматриваюсь… В маленьком модуле все так, как было при первом посещении. Акваланги, фонари, один буксировщик, аптечка – каждая вещь покоится на своем месте. Покосившись на закрытую круглую дверь, подаю сигнал и помогаю Ребровой подняться. Женщина в норме.
Последним в шлюз забирается Владимир. Мы дружно освобождаемся от ласт. Неплохо бы оставить здесь и тяжелые дыхательные аппараты, но они «впоследствии» нам пригодятся. Поэтому просто сдвигаем с лиц маски.
Подхожу к двери.
– Готовы?