Секретный план Элис
Шрифт:
Мы поставили бутылку шампанского и бокалы на самый лучший серебряный поднос, который только смогли найти у мамы. Когда мы вошли в комнату, Линда удивленно подняла брови:
– Шампанское? Что мы празднуем?
Мне тут же пришло в голову множество предложений, но боюсь, ни одно из них нельзя было произнести вслух.
Как насчет того, чтобы отпраздновать тот факт, что ты не съела слизняка?
Или то, что Питер не сломал зуб о зернышко кофе?
Или
Элис прервала мои размышления.
– Отмечаем, что сегодня суббота, и мы так замечательно проводим время!
Ха! Может быть, Элис и проводила замечательно время, но, боюсь, что в одиночестве. Для меня вечер оказался испорчен, как, впрочем, и для Линды с Питером, судя по их лицам – веселья было мало.
Питер потянулся к шампанскому:
– Я открою?
Но Элис уже перехватила бутылку:
– Нет, папа, ты гость. Проще простого! Я сто раз видела по телику, как это делается.
Моя подруга аккуратно оторвала фольгу, сняла проволоку, которая закрепляла пробку. Затем она принялась изо всех сил тянуть за пробку, которая выходила очень медленно, как зубная паста из пустого тюбика. Когда пробка практически вышла наружу, Элис зачем-то сунула бутылку мне в руки.
– Вот, попробуй сама, – сказала она. – Я боюсь, к тому же ненавижу громкие звуки.
Я тоже испугалась, но было уже поздно предпринимать что-либо. Было такое ощущение, что я держу в руках гранату или бомбу, которая вот-вот взорвется. Я отстранила бутылку как можно дальше от себя, желая, чтобы мои руки были хоть чуточку длиннее.
Элис спряталась за кресло, Линда закрыла глаза, а Питер предупредил:
– Поосторожнее с этой штукой!
Слишком поздно – последовал громкий хлопок, и пробка вылетела из бутылки как пуля. Она облетела комнату и умудрилась найти мамину любимую вазу, которая, полагаю, чувствовала себя в безопасности на верхней полке шкафа. Ваза на секунду закачалась, а затем полетела вниз. Я не знала, что мне закрывать – то ли глаза, то ли уши. Послышался звон разбитого хрусталя и восклицания «О, нет!». Питер, Линда и Элис одновременно схватились за головы. Я, наконец, сообразила, что произошло, и подбежала к тому, что некогда было вазой. Пол был усеян сотней осколков – даже суперклей тут бессилен.
Я почувствовала, как рыдания подступают у меня к горлу. Почему я позволила Элис втянуть меня в это?
Теперь я по уши в неприятностях, и все ради чего?
Линда не сводила глаз с Элис, а Питер выглядел еще более смущенным, чем прежде.
Как раз в этот момент в дверях появилась Рози.
– Большой бух! – как всегда, неподражаемо произнесла она.
Сестра подошла и встала рядом с Линдой.
– Ой, бедная малышка, – проворковала Линда. – Весь этот шум разбудил тебя? А почему ты мокрая? В твоей комнате так жарко? Ты вспотела, милая?
Теперь даже Рози смутилась. Линда что, не чувствовала запаха? Или ванильный суп ударил ей в голову? Или она переборщила
Рози стала мокрой вовсе не потому, что в комнате было жарко. Мне заранее следовало предупредить Линду, что одно из сотен маминых правил в действительности не такое уж глупое, а именно – не давать Рози много пить после семи вечера.
Но мокрые штаны Рози, конечно же, не самая большая катастрофа за сегодняшний вечер.
Когда Линда взяла на руки мою сестру, меня передернуло. Что ж, даже малейшие зачатки романтических отношений, которые могли возникнуть между Питером и Линдой, были погублены – описанный ребенок положил конец всему.
Я устало посмотрела на Элис:
– Пойдем, я переодену Рози во что-нибудь сухое. А тебе пора мыть посуду!
Глава двадцатая
Когда я помыла и переодела Рози, она больше не хотела сидеть в кровати.
– Нет! – сказала она и топнула своей маленькой ножкой, что живо напомнило мне Элис. – Я хочу вниз, в гостиную, к Линде на колени! – решительно заявила Рози.
Я вздохнула. В конце концов, теперь это уже не имело никакого значения, вечер был и так испорчен. Поэтому я разрешила Рози спуститься вниз, а сама отправилась на кухню помогать Элис.
Много позже, когда кухня, наконец, стала чистой и приняла тот вид, в котором ее оставляла мама, Элис спросила меня:
– Что ты думаешь?
– Насчет чего? – спросила я так, словно не понимала, о чем идет речь.
– Насчет сегодняшнего вечера. Как ты думаешь, все прошло хорошо?
Я пожала плечами:
– Ну, мы не спалили дом, что уже само по себе хорошо.
Элис топнула ногой:
– Я говорю серьезно, Мэган. Что ты думаешь по поводу свидания? Оно сработало? Как думаешь, теперь папа скажет маме, что встретил кого-то еще? Мама будет ревновать?
Я вздохнула. Насколько я понимала, вечер превратился в сущий кошмар, точно такой же, каким была поездка в парк «Фота» с мисс О’Хёрлихи. Но мне не хотелось расстраивать Элис.
– Взрослых трудно понять, – неуверенно начала я. – Линда и твой папа… кажется… хм… вроде поладили.
Элис сняла с плеча полотенце, которым она вытирала посуду, и устало опустилась на стул:
– Да брось ты, Мэган, не старайся скрыть от меня правду. Думаешь, я не понимаю, что вечер – полный кошмар? Отец с Линдой, наверное, сидят там и ждут не дождутся, когда все это закончится. Пойду обрадую их! Попрошу отца отвести меня домой.
Она открыла дверь в столовую, но на полпути остановилась.
– Посмотри, – прошептала она.
Я заглянула ей через плечо. Линда и Питер пересели на диван и повернулись к нам спиной. По тому, как они уютно устроились рядом друг с другом, можно было сказать, что теперь они лучшие друзья.
Линда что-то сказала, чего я не расслышала, а Питер рассмеялся так, словно это была самая смешная шутка, которую ему доводилось слышать. Через минуту он вытер навернувшиеся от смеха на глаза слезы и произнес: