Секретный рейд адмирала Брэда
Шрифт:
— Но ведь сейчас вы тоже живете в Америке.
— Ну что вы, мой несостоявшийся рыцарь! Это невозможно. Да, я нахожусь на американском самолете американской антарктической эскадры, но в качестве швейцарской журналистки и швейцарской гражданки. Об этом вы со временем сможете прочесть в европейской прессе. Если, конечно, она вам доступна.
— Это правда? — оживился обер-лейтенант. — Вы не продались американцам?
— Я считала вас более воспитанным, обер-лейтенант, — укоризненно молвила Фройнштаг, но тут же добавила: — Тем более, что они и не собираются меня покупать. Я им
— Это многое объясняет, гауптштурмфюрер СС.
— В оккупированной и расчлененной нашим и недавними противниками Германии я чувствовала бы себя не очень уютно. И вообще, вы должны знать, что гибель фюрера и рейха сильно изменили этот мир.
— Простите, что вы сказали о фюрере?
— Что он погиб. Всего лишь. Или, может быть, у вас не принято говорить об этом?
— Уже хотя бы потому, что фюрер не погиб, — покровительственно рассмеялся Ридберг.
— Правда? — сыграла в удивленную наивность Фройнштаг — Вы в этом уверены?
— Неужели вам это не известно?
— Вам приходилось встречаться с ним. Вы, лично вы, видели его? Понимаете, для меня это очень важно.
— Нет, гауптштурмфюрер, не стану врать: лично я не видел.
— А ваш коллега, молчаливый «Рейн-два»?
— Он тем более не мог его видеть, — ответил Ридберг, дабы не нарушать «обет молчания» своего ведомого.
Фройнштаг вопросительно взглянула на адмирала и старшего мастер-сержанта. Она понимала, что переговоры с обер-лейтенантом Ридбергом слегка затянулись, однако намек на воскрешение фюрера казался Фройнштаг-Крафт слишком уж заманчивым. Старший радист никак не отреагировал на ее немой вопрос, зато адмирал по-лошадиному помотал головой, бессловесно подбадривая ее: «Продолжайте разговор, продолжайте.
— Хотите сказать, что фюрер ушел на одной из субмарин «Фюрер-конвоя» в Антарктику и теперь его рейхсканцелярия и новый бункер находятся на «Базе-211»? — Фройнштаг спросила это как можно деликатнее, не проявляя никаких признаков недоверия или иронии.
— Ну, до этого дело не дошло.
— А до чего дошло? Поверьте, для меня и моего мужа, тоже германца по происхождению, очень важно знать, жив ли фюрер.
— Но я так полагаю, что слушаете меня не только вы.
— Старший радист сидит рядом со мной, но из деликатности, он снял наушники.
— Сомневаюсь, — проворчал обер-лейтенант.
— Он принимает нас за влюбленных. И, кажется, недалек от истины, — откровенно блефуя, флиртовала с ним Фройнштаг.
— Вы храбрая женщина.
— И храбрый офицер СД, — напомнила ему воинственная немка. — Что же касается адмирала Брэда, — не собиралась клясться ему на Библии Фройнштаг, — то он ждет окончания наших переговоров в своем отсеке. Как только закончим наш разговор, — доложу ему о том, что для него существенно.
— А что их интересует?
— Понятно, что. Обоим важно знать только, собираетесь ли вы атаковать наш самолет или же не собираетесь. Пользуясь случаем, я и хочу выяснить: у вас ведь не было такого приказа — сбивать нас?
— Такого не было, — неохотно как-то подтвердил Ридберг. — Во всяком случае, пока что не было.
— Весьма
Адмирал предупреждающе сжал предплечье Фройнштаг, но было уже слишком поздно.
— Кажется, я тоже проболтала вам одну из военных тайн, на сей раз тайн американского Военно-морского флота.
— Не казните себя: мы перехватили переговоры ваших радистов с базовым лагерем и с авианосцем, — пришел ей на помощь Ридберг, причем произнес он это спокойным и всепрощающим каким-то голосом.
— Вот видите, разведчицы из меня не получится. Тем не менее еще один вопрос, последний: «Так где все-таки находится сейчас фюрер, если только он действительно жив? Понимаю, что разглашению подобные сведения/ не подлежат, поэтому назовите хотя бы континент».
— Да, по-моему, никакой тайны это уже не составляет. Всем известно, что основная ставка фюрера находится сейчас в Латинской Америке, запасная — на юго-западе Африки.
28
Декабрь 1946 года. Антарктида.
Борт разведывательного самолета «Кобра».
— Разве это имеет значение — где сейчас находится фюрер? — удивился Ридберг, выслушав сомнения Фройнштаг. — Главное, что он жив, а значит, история рейха продолжается, несмотря на все наши потери и временные поражения.
— Готова поверить, что фюрер действительно жив, однако вынуждена огорчить: слишком уж неубедительно вы об этом говорите, Ридберг.
— Не собираюсь убеждать вас, гауптштурмфюрер. И вообще, это вы, по чину, должны были бы убеждать меня. Но прав барон фон Риттер, наш «рейхатлантидный Геббельс», когда утверждает: «Фюрер — всегда и везде! Он находится там, где обнаруживается хотя бы один истинный ариец!». Вы согласны с ним?
— Я согласна с тем, что с подобными сентенциями барон фон Риттер, конечно же, превзойдет не только Геббельса, но и самого фюрера. Вот только продолжать эту полемику не имеет смысла.
— А что, по-вашему, имеет смысл? — мгновенно ухватился за ее слова обер-лейтенант; ему явно не хотелось прерывать эту милую беседу, затеянную некоей прекрасной германкой в ледяном поднебесье Ледяного Континента. Эта встреча под небесами одичавшего континента и в самом деле казалась почти невероятной.
— Смысл имеет просьба, которую я сейчас выскажу и которую вы, обер-лейтенант, надеюсь, исполните.
— Готов исполнить любую вашу просьбу, гауптштурмфюрер.
— Смелое заявление. Однако я не стану испытывать вас, подобно средневековым «дамам сердца», на рыцарскую жертвенность, обер-лейтенант. Свяжитесь с «Базой-211» и сообщите фон Готту и фон Риттеру, что на борту американского самолета, который вы, обер-лейтенант, так любезно эскортируете, находится известный им гауптштурмфюрер, а ныне швейцарская журналистка Лили Фройнштаг. И что благодаря моему присутствию здесь у них появляется уникальная возможность повести переговоры с командующим эскадрой адмиралом Брэдом, а через него — и с президентом США.