Секреты для посвященных
Шрифт:
У Лонга задрожали губы:
— Не может быть, не верю…
На другой день ваш отец показал ему выдержки из книги американского разведчика Ральфа Альбертсона «Военные действия без войны»:
— «Один раз мы расстреляли более тридцати пленных… Я неоднократно слышал, как один офицер приказывал своим солдатам не брать пленных, убивать их даже безоружных». Почитать еще?
— Не надо. Достаточно, — тихо проговорил Лонг.
Но Мирон не мог уже остановиться:
— Англичане и американцы не только убивали, но и грабили. Даже в этом разоренном северном краю они искали выгоды. В Америке была создана специальная
В тот вечер они расстались с ощущением, что видят друг друга в последний раз. Но на другой день англичанин вовремя появился на условленном месте. Разговаривал дружески, будто не было вчерашнего малоприятного разговора. Ваш отец тоже оттаял. Он пригласил Лонга на ужин, повел его к своей квартирной хозяйке, на Никольскую улицу. Одноэтажные, потемневшие от времени деревянные дома, покосившиеся заборы, лай собак, бурно реагирующих на появление чужаков.
— Мама! Мирон Павлович пришел! — послышался девичий голос, стукнула отброшенная щеколда, калитка открылась, и на улицу выбежала светлоголовая девушка. Увидев незнакомого человека, смутилась.
Мирон познакомил Лонга с Машей и ее матерью, пожилой учительницей.
Вечер удался. Джеймс Лонг был в ударе. Красноречиво описывал опасности похода от туманного Альбиона к берегам России. Рассказал о событии в порту. В корабль, стоявший на якоре неподалеку от английского судна, попала немецкая бомба. Не взорвалась, застряла в угольном бункере. Лонг вызвался принять участие в ее обезвреживании и выполнил эту работу вместе с русскими саперами. Все дружно восхищались его смелым поступком. Лонг был наверху блаженства. В конце вечера он сказал Мирону:
— Этой ночью я почти не спал, перечитывал записки моего отца. Поверьте, не все англичане были такими, как полковник Торнхилл и этот американец Альбертсон. Мне бы не хотелось, чтобы вы плохо о нас думали. В конце концов мы же с вами сегодня союзники?
Он рассказал историю своего отца, Дэвида Лонга. В 1919 году его перевели из Болгарии, где он служил, на новое место — временным консулом в Россию. Ему объяснили: большевики, пришедшие к власти в России, предали Антанту, заключили мир с немцами. Надо во что бы то ни стало спасти Россию от анархии и террора, удержать ее в войне на стороне союзников. С этой целью в район Мурманска и Архангельска были направлены войска — более тринадцати тысяч англичан и около пяти тысяч американцев.
Временный консул с жаром накинулся на работу. Им владело вполне понятное в его возрасте желание как можно лучше сыграть отведенную ему министерством иностранных дел роль. Дела шли. А тут еще встреча с Варварой, представительницей знатного и богатого рода, революция вышвырнула ее из поместья, и она оказалась в северном лесном краю без семьи, без средств к существованию, без будущего. Они полюбили друг друга и поженились. Со своей молодой русской женой Лонг провел в этих местах три года. Как впоследствии выяснилось, то были самые главные годы его жизни. Пелена мало-помалу спадала с его глаз. Он постигал суть великих событий, в которые оказались втянуты
Лонг пришел к выводу, что англичанам и американцам нечего делать в этой охваченной революцией стране. Русские разберутся во всем без посторонней помощи. Он обратился к своему начальству в Уайтхолле с просьбой предоставить отпуск «в связи с переутомлением». Не получив ответа на свою, надо признать, довольно-таки странную просьбу, он тем не менее вместе с женой погрузился на английский пароход «Эгбе» и отправился в путь. Увы, расположение небесных светил не благоприятствовало плаванию. В два часа ночи в шестидесяти милях от Оркнейских островов «Эгбе» столкнулся с американским судном и получил пробоину. Самого худшего, слава богу, не произошло, все остались живы.
Столкновение в море… Что это? Игра случая или зловещее предзнаменование ожидавших Лонга жизненных невзгод?
Едва ступив на лондонскую землю, молодой консул подал начальству письменное заявление, в котором охарактеризовал политику Англии по отношению к России неверной, идущей вразрез с национальными интересами двух стран. Этим он не ограничился. Вскоре в еженедельнике «Геральд» появилась его статья. «Британское правительство, — писал консул, — вело грязную двойную игру с Советской Россией».
Результатом этой публикации было увольнение Лонга с государственной службы без пенсии, которая ему полагалась. Положение его было плачевно. Оно усугублялось разладом в семье. Молодую русскую аристократку Варвару бесили взгляды Лонга, симпатизирующего русской революции, той самой революции, которая лишила ее и родины, и состояния. Они разошлись.
Спустя несколько лет Дэвид Лонг снова вступил в брак. Новая его избранница тоже оказалась… русской. Он встретил ее в Софии, куда снова забросила его судьба. Ее отец, бывший член Государственной думы, зарабатывал в Софии на жизнь в качестве ночного сторожа на маленькой фабричонке…
— Как видите, я сын вашего друга… И тоже ваш друг! — воскликнул Джеймс после окончания рассказа. Прощаясь, он пригласил Мирона нанести ему ответный визит на корабль. — Кстати, с вами очень хочет познакомиться один мой знакомый, американец, — добавил он. — Мы проведем хороший вечер.
…Через месяц после посещения английского корабля Мирона Грачева арестовали.
Поводом для ареста послужило письмо, пришедшее в военную прокуратуру. В нем сообщалось, что при случайной встрече с фронтовым товарищем Мирон Грачев пытался выведать у него секретные данные о состоянии немецкой техники с целью передачи этих данных английской и американской разведке, с представителями которой он, Грачев, состоит в постоянном контакте.
«Встреча с товарищем» произошла месяца за два до этого. Мирон стоял на городской площади с Машей.
Здоровенный парень в бушлате вразвалку подошел и остановился рядом, разглядывая Машу наглым, оценивающим взглядом. Мирон не виделся со своим однокашником Слободкиным года три, с тех пор как перевелся на заочное отделение и устроился на завод. Но тотчас узнал его. Удлиненное лицо. Наплывы бледной нездоровой кожи — сверху и снизу — на узкие, недобро сверкающие глаза. Хищный нос, нависающий над запавшей верхней губой — верхний резец выбит в драке. Сильно выпяченный раздвоенный подбородок. До учебы успел послужить на флоте. И вот снова на нем бушлат.