Секреты, которые мы храним
Шрифт:
Все это не имеет смысла, но я всегда говорила, что мой разум — это особенное и странное место.
Мы подходим к двери в конце коридора, и он открывает ее, жестом приглашая меня войти впереди него. Мы идём к одной из дверей в тишине, только звук наших шагов по холодному кафелю заполняет пространство, между нами.
Когда он открывает другую дверь, жестом приглашая меня внутрь, я понимаю, что это, должно быть, его комната.
За исключением того, что площадь этой комнаты почти равна площади всей моей квартиры, что является немалым подвигом. В дальнем правом углу комнаты есть винтовая лестница,
— Я буду через две минуты. Устраивайся поудобнее.
— Тебе действительно не нужно торопиться…
— Куинн, прекрати, — говорит он, прерывая меня, и я сжимаю челюсть. — Я предложил показать тебе окрестности, и я собираюсь это сделать. Ты меня не беспокоишь, я не тороплюсь и не меняю свой распорядок дня по какой-либо другой причине, кроме той, которую сам выбрал, хорошо?
Я моргаю, глядя на него, мой разум заикается от его слов. Мне должно быть жутко от того, что все они, кажется, так хорошо меня знают, но я просто киваю, позволяя ему отвести меня к одному из огромных кожаных диванов и сесть на него, прежде чем он направится вверх по лестнице.
Да, это утро определенно сюрреалистичное.
Ущипнув себя за предплечье, я зашипела. Нет, определенно не сплю.
Любопытная часть меня хочет осмотреться, проверить его вещи, попытаться разобраться в нем, но умная часть моего мозга прочно удерживает мою задницу на диване. Вероятно, не стоит злить очень большого, потенциально очень страшного парня, который, несомненно, не боится запачкать руки.
Он быстро появляется снова, в джинсах и черной футболке вместо плавательных шорт, в которых он был раньше. Даже кобура с пистолетом на его плечах чертовски привлекательна, чего определенно не должно быть, особенно с оружием по бокам от пояса.
Предполагается, что я убегаю от насилия, так скажи мне, почему это зрелище такое возбуждающее? Может быть, потому что я знаю, что он не желает мне никакого вреда? Мой психотерапевт, вероятно, сказал бы, что я нахожу в этом утешение, потому что он, вероятно, мог бы защитить меня от монстров, которые преследуют меня, но я не хочу слишком сильно думать об этом прямо сейчас.
— Ты готова продолжить исследование? — спрашивает он, подходя ко мне и хватая свой телефон, часы и кольцо, которое надевает на большой палец, со столика по другую сторону дивана.
Я киваю, вставая.
— Я готова, если ты готов.
Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня, и уголки его губ снова приподнимаются.
— О, я уверен, что буду настаивать на этом.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Прошло два дня с тех пор, как наша с Рори экскурсия по территории была прервана делами, и я не осмеливалась зайти дальше того, что он мне показал. Я отчаянно хотела поплавать в бассейне, но, несмотря на то что в комнате, куда меня поместили, волшебным образом появилась одежда, тут нет купальников.
Мне действительно нужно придумать, как заставить их позволить мне вернуться к моей жизни. Хотя пребывание здесь немного похоже на отпуск, я просто смотрю на то, что я пленник, сквозь розовые очки. Честно говоря, не уверена, как я не взбесилась еще больше, но, думаю, я сломлена больше, чем думала раньше.
Они неоднократно
Не то чтобы я не заметила свою новую тень, которая отказывается говорить. Я назвала его Бруно и пыталась не пугаться огромного человека-горы, вооруженного под завязку, который не выпускал меня из виду.
Я еще не видела, чтобы он ел или спал, так что, может быть, он робот? Это может объяснить, почему он не говорит.
Видите?
Я схожу с ума.
Мне действительно нужно выбраться отсюда и вернуться к своей жизни.
Даже если я немного убеждена, что причина, по которой я не слишком усердно боролась за "побег", в том, что Мейер, Рори и Хантер очаровывают меня, как мотылька, привлеченного пламенем — я также убеждена, что если подойду слишком близко, определенно обожгусь, — но также и потому, что знаю, что Трент не сможет достать меня здесь. Даже если бы он знал, где я нахожусь, я сомневаюсь, что у него когда-либо хватило бы ресурсов добраться до меня.
И это именно то, что я имела в виду, когда назвала это место позолоченной клеткой, разговаривая с Рори. Это все еще клетка, я не могу ее покинуть, но пребывание в ней имеет определенные преимущества.
Да, официально схожу с ума.
Я провела время в одиночестве, прокручивая в голове разговоры. Что могла бы сказать Йен о том, почему она солгала мне, предполагая, что она действительно была моим другом. Друзья не лгут друг другу так, как она лгала мне.
Разговор с Мейером о том, чтобы отпустить меня, о том, как я могла бы обменять свою свободу. Мне еще предстоит выработать последовательность разговора, который закончился бы тем, что я добилась своего. Я просто надеюсь, что этот разговор не приведет к тому, что меня запрут в комнате. Очевидно, они немного доверяют мне, несмотря на охрану, потому что у меня есть телефон. Я могла бы позвонить кому угодно — хотя, кому бы я на самом деле позвонила? Томми дружит с Мейером. Йен? Я понятия не имею, кому она предана, но, вероятно, Мейеру, поскольку они спасли ее таким образом, и она, вероятно, уже знает, где я нахожусь.
Мне больше некому звонить. Очевидно, я не буду звонить в полицию. У меня такое чувство, что это все равно было бы бесполезно. Я прочитала достаточно книг, чтобы знать, что морально серый босс обычно имеет в штате по крайней мере несколько полицейских, чтобы обеспечить бесперебойную работу. Возможно, в реальной жизни все по-другому, но я не могу просто так спросить Мейера, что он за морально серый босс и что это значит для меня.
Или я могу?
Боже, мне действительно нужно найти кого-нибудь, с кем можно поговорить.
Быстро обернувшись, я обнаруживаю Бруно в пяти шагах позади себя. Улыбаясь ему, я хлопаю ресницами, надеясь, что смогу заставить человека-робота-гору наконец заговорить.
— Бруно?
Он смотрит на меня как на сумасшедшую, но не отвечает.
— Мы можем покинуть территорию, чтобы я могла, ну, знаешь, поговорить с другими людьми? Может быть, вернуться в свою квартиру? За мной там раньше следили, разве я не могу просто вернуться к этому?
Он моргает, глядя на меня, по-прежнему не говоря ни слова.