Секреты прошлого
Шрифт:
Его ванная была типично мужской: никаких упаковок с душистым мылом, никаких баночек с кремами. На полочке стоял тюбик зубной пасты, стаканчик со щеткой, ополаскиватель для рта, шампунь и гель для бритья. Не было даже лосьона после бритья, которым Мэгги могла бы стереть вчерашнюю тушь.
— У тебя совсем нет косметики, — проворчала она.
Коллекция Грея была почти такой же обширной, как ее собственная, штук пять баночек и тюбиков из мужской линии «Клиник». Если у Грея заканчивалось какое-то средство, он без зазрения совести
— Ты предпочла бы, чтобы полки ломились от лосьонов и помад? — удивился Айван.
— Точно не помад! — рассмеялась Мэгги. — Хотя кое-какую косметику оставляют женщины. Неужели ни одна твоя подружка не оставила ни одного крема? Ну же, расскажи! Или ты сразу выбрасываешь вражеского агента в помойное ведро? Ведь здесь гостили женщины? Давай колись! Я же рассказывала тебе о Грее!
— Рассказы о Грее я готов слушать часами, — заметил Айван, и у него на подбородке дернулся мускул.
— Ничего ты не готов, — помотала головой Мэгги. Грей ушел в прошлое, и ей не хотелось о нем вспоминать.
— Нет, готов. — Айван взял с полки гель для бритья. Он успел принять душ, и теперь его бедра были обмотаны черным махровым полотенцем.
Мэгги любовно провела пальцами по его голым плечам, таким широким и мускулистым, что хотелось прижиматься к ним щекой или покрывать поцелуями. Жаль, что женщинам куда сложнее сохранить загадочный и привлекательный вид, едва выбравшись из постели. У самой Мэгги под глазами были темные круги от расплывшейся туши, кожа казалась бледной, а для душа требовалась шапочка, чтобы волосы не превратились в огромную бесформенную копну сена.
— Грей был частью твоей жизни, и частью немалой, — не слишком радостным тоном произнес Айван, нанося на щеки пену. — И я хочу быть уверен, что с ним покончено.
— Конечно, покончено, — нетерпеливо сказала Мэгги. Ей не хотелось вспоминать об унижениях, через которые она прошла по вине Грея. Новая, более уверенная в себе и своих силах Мэгги только распускала лепестки, и она боялась помешать этому рождению, вспоминая бывшего любовника. — Но я тоже хочу больше знать о тебе. Когда мы были на свадьбе твоей сестры, никто из родни не упоминал ни о какой бывшей подруге, с которой ты мог прийти вместо меня. Ты что, велел им всем держать язык за зубами?
— Да, в моей жизни были женщины, — кивнул Айван, — но мало кто из них оставался ночевать в моей спальне. И уж точно ни одна не оставляла здесь зубную щетку.
— Не любишь делиться своим домом? — подколола Мэгги.
— Не любил до недавнего времени. Но все меняется.
Мэгги вытащила из стаканчика зубную щетку Айвана и принялась чистить ею зубы.
— Раньше никто не пользовался моей щеткой, — хмурясь, сказал Айван.
— Все меняется, — улыбнулась Мэгги.
— Это точно.
Она сняла полотенце и забралась в ванну, но прежде чем успела задернуть занавеску, Айван сказал довольно резко:
— Покажи бедро.
Мэгги послушно
Айван опустился на колени и осторожно коснулся пальцами белых шрамов. Их было несколько, все достаточно тонкие, разной длины и на разных уровнях. Накануне на вопрос, откуда взялись шрамы, Мэгги пролепетала что-то про давнюю аварию. Эту историю она придумала еще до того, как познакомилась с Греем, и в случае с бывшим любовником она отлично сработала.
— Это не похоже на шрамы от стекла, — хмыкнул Айван.
— Но я попала в автокатастрофу…
— Я слышал твою версию. — Айван покачал головой. — Она не слишком убедительна. Что произошло на самом деле?
Мэгги насупилась и поникла плечами.
— Я не хочу об этом говорить.
Айван легко, словно перышко, поднял ее с унитаза и посадил себе на пояс. Мэгги ничего иного не оставалось, как сплести ноги у него на ягодицах.
— Я хочу знать о тебе все, Мэгги Магуайер, — сказал он. — Все, до последней мелочи, понятно? Поэтому я хочу узнать, откуда взялись эти шрамы.
В конце четвертого класса в школе Святой Урсулы не сдавали экзамены, поэтому учениц привлекали к игре на сцене. Заучивая тексты пьес, девочки узнавали классическую драматургию — учительский совет считал полезным сочетание игры и учебы. В тот год, когда Мэгги заканчивала четвертый класс, ставили «Герой-мужчина — гордость Запада» Синга. Из шестидесяти девочек параллели на прослушивание пришли двадцать пять, мечтавших об актерской карьере, и между ним развернулась нешуточная борьба.
Мэгги, которая полюбила пьесу с первой же страницы, тоже решила участвовать в пробах. Она была готова отдать правую руку, лишь бы играть в постановке. Премьеру спектакля назначили на Рождество, а все сборы собирались передать на благотворительные цели.
— Я хочу, чтобы на пробы пришли все шестьдесят две девочки, — говорила мисс О'Брайен, преподаватель актерского мастерства. Она искренне считала зрительские овации самым прекрасным действом на свете и удивлялась, почему на пробы пришло так мало учениц. — Нам будет очень весело, играть на сцене так здорово! Мэгги, ты самая сильная ученица в английском и отлично знаешь пьесу. Будешь помогать девочкам учить тексты, я уверена, что ты справишься. Договорились?
— О нет! — простонала Мэгги. Всю свою школьную жизнь она только и делала, что пряталась за чужими спинами, терялась в массовке, на вторых ролях. Впервые она нашла смелость заявить о себе, пожелать чего-то большего, чем быть невидимкой, но судьба уготовила ей разочарование. — Я не могу… — сдавленно пробормотала она.
— Эй, дылда, тебя как зовут? — спросила девица с длинными прямыми волосами и слишком взрослым для двенадцатилетней девочки взглядом.
— Мэгги Магуайер, — ответила Мэгги, не сочтя слово «дылда» обидным.