Секреты скандальной невесты
Шрифт:
– Почему вы думаете, что ошибаетесь? – мягко спросила Элизабет.
– Я видела, как Роуленд Мэннинг наблюдал за забегом. Я никогда раньше не видела на лице мужчины такого ужаса. Казалось, он не сможет жить, если с вами что-либо случится.
– Эйта, прошу прощения, но это было не беспокойство. Это был гнев.
Эйта поджала губы.
– Позвольте мне заверить вас, что я знаю разницу между беспокойством и гневом. Мистер Мэннинг едва не рухнул без чувств, когда вы потеряли равновесие. Люк и Майкл вынуждены были оттащить его, когда он бросился к перилам, чтобы побежать за лошадьми.
У
– Ах, Элиза, мне очень хотелось бы дать вам добрый совет! Но в последнее время… именно с того времени, как мистер Браун вернулся из Шотландии, я засомневалась, что могу давать советы.
– Эйта, это не так. И, честно говоря, мне все равно, что посоветует тот или другой человек. – Элиза опустила глаза, разглядывая подол платья. – По крайней мере, когда все развалится на куски, виновата буду только я.
– Знаете, могу вас заверить, что признание собственной ошибки ничего не меняет, – тихо проговорила Эйта – испытала это на себе. И мистер Браун испытал это. И мы оба являемся доказательством того, что это не имеет значения.
– Вы говорили с ним? – спросила Элизабет, глядя на печаленное лицо герцогини.
– В письме, прошлой весной. Просила прощения за все наши старые споры, за свое прошлое поведение, – пробормотала Эйта. – Я просила его вернуться. А сейчас я сожалею об этом, потому что он здесь и явно не интересуется мной. Похоже, несчастье – это краеугольный камень в моей жизни, что бы я ни делала.
Элизабет легонько сжала руку Эйты.
– Как вы можете называть два последних года несчастьем? Эти годы были счастливейшими в моей жизни. Эйта, ваша дружба означает для меня больше, чем все на свете. Я никогда никого из вас не забуду.
– О, моя дорогая! Я не имела в виду… Да, я все напутала. Я имела в виду, что я благодарна вам и всем остальным за вашу дружбу.
– Вы говорите так, словно мы больше не увидимся, – обеспокоено сказала Элизабет.
– Нет. Просто время идет и у каждой из вас, будут мужья и дети, за которыми нужно будет ухаживать, и все тайны вашей жизни раскроются. Я, в конце концов, удалюсь в Корнуолл. Но не бойтесь, пока еще я слишком любопытна. Во-первых, я должна увидеть, кто завладеет вашей рукой. – Не давая Элизабет возразить, Эйта продолжила: – Ну-ну, позвольте мне помочь с ленточкой.
Когда Элизабет надела приготовленное для нее и только что отглаженное голубое шелковое платье, Эйта завершила туалет, украсив волосы голубой атласной лентой. Элизабет очень хотелось бы иметь хотя бы некоторое представление о том, как будет разворачиваться ее жизнь. Она так устала от тайн и ошибок.
Эйта была настроена так же.
В тот же вечер Эйта приняла решение. Она стала свидетельницей того, как мистер Браун и графиня Хоум смеялись и беседовали в течение всего официального обеда. Затем ей пришлось вытерпеть, что они дважды танцевали друг с другом, причем графиня отчаянно флиртовала всякий раз, когда хитроумные па сводили их вместе. Зато когда Браун наконец подошел пригласить Эйту, он произнес едва ли более двух фраз.
Когда прозвучали последние музыкальные аккорды, Эйта увлекла Джона Брауна за ближайшую кадку с пальмой.
–
Ему потребовалось время, чтобы сформулировать ответ.
– Вы меня спрашиваете?
– Вы мне отказываете? – Ей претил унизительно-оборонительный тон.
– Девочка… – В его голосе ощущалась усталость.
Она почувствовала холодок боли во всем теле.
– Вы мне отказываете. – Поистине она глупейшая женщина со времен сотворения мира. Она выбрала и полюбила мужчину, который полон решимости разбить ее сердце дважды в течение одной жизни. – Я не могу в это поверить.
– Вы ведете разговор о ложных причинах, – мягко сказал он.
– При чем здесь причины? Или вы хотите жениться на мне или не хотите. У вас было пять десятилетий, чтобы решить это. Одно время я даже думала, что вы склонны к свадьбе.
– Да. Но я не женюсь на вас только из-за того, что вы ревнуете к графине Хоум.
– К черту графиню с ее умением подлизываться!
Он вздохнул.
Ее темперамент взял верх.
– Я должна была знать, что вы пойдете на попятную, когда дело дойдет до решающего момента. Ничего не изменилось. С моей стороны было глупо думать, что что-то могло измениться.
Он строго поджал губы.
– Я много раз объяснял вам свои действия. Яне позволил вам связать свою судьбу с бедным мальчишкой, у которого в то время не было никаких перспектив. Я знал, что ваши родители откажут вам в приданом. Вы не получили бы удовольствия от жизни в тесном доме с моими родителями и многочисленными братьями и сестрами.
– Вы абсолютно правы. Я предпочла жить в громадном сверкающем замке наедине с тираном! – почти закричала она.
– Я знаю, что вы никогда не простите мне мой выбор, и понимаю почему. Я сожалею. Искренне сожалею. И ваш гнев полностью оправдан. Я сожалею о многих вещах. Я не хочу доставлять вам физическую и сердечную боль. Я…
– Ах, мистер Браун, – проворковала графиня Хоум, с понимающей улыбкой выходя из-за пальмы. – Вот вы где! Кадриль, которая значится в моей карте, следующая. Мы будем танцевать? Ваша светлость, извините нас.
Эйта ошарашено смотрела вслед Джону Брауну, которого уводила прочь Немезида.
Эйта выиграла их старый спор. Наконец выиграла. Так почему же тогда у нее такое ощущение, словно она все проиграла?
В течение многих лет она обвиняла Джона Брауна в своих страданиях. В прошлом она никогда не ставила себя на его место, чтобы понять его поступки. Но сейчас она увидела, что они оба были не правы.
Никого из них нельзя винить.
А сейчас… сейчас создавалось ощущение, что уже слишком поздно – слишком о многом придется сожалеть и слишком многое забыть.
И Эйта, Мерседитас Сент-Обен вдовствующая герцогиня Хелстон, наблюдала за тем, как медленно уплывает от нее ее великая любовь.
Роуленд Мэннинг прислонился к колонне беседки в строго распланированном саду за открытыми дверями королевского бального зала. Он вел себя как последний дурак.
В конце концов, он не позволил себе принять участие в обеде. Он мучился угрызениями совести. Хладнокровная стойкость духа, которой он обладал в прошлом, утекла сквозь пальцы.