Секреты
Шрифт:
Юноша понял, что примирился со своей участью. Он примирился с ней после смерти Дамблдора. Он был Гарри Поттер - Избранный герой магического мира. Ему это по-прежнему не нравилось, но он, наконец, примирился со своей ролью.
– Я ничего не понимаю, - тихо сказал Ремус, нарушая затянувшееся молчание.
Северус резко встал и посмотрел на Люпина сверху вниз.
– Во всем виноват я, - резко произнес он.
– Что тут еще понимать?
Зельевар подошел к камину и, разведя в нем огонь, уставился на языки
Ремус беспомощно смотрел ему в спину, потом повернулся к Гарри, взглядом умоляя объяснить, что происходит.
Поттер никогда не чувствовал себя таким взрослым, как в этот момент. Дамблдор сказал, что он утаивал информацию, стараясь сохранить детство Гарри. Теперь он это понял. Он был всего-навсего подростком, и не должен был утешать взрослых. Кто-то, хоть кто-нибудь, должен был утешать его. Но в то же время он был единственным, кто владел полной информацией. Гарри вздохнул. Хотел бы он сейчас иметь возможность снова положиться на мудрость Дамблдора.
Когда он начал вылезать из постели, то вдруг почувствовал себя старым. Несмотря на принятые зелья, болело все. И не было сил. Явно неподходящее время для обсуждения серьезных вопросов, но Северус не умел проявлять сострадание и участие. Хотя юноша понимал, что в душе он испытывал эти чувства. Гарри должен был сам ликвидировать образовавшееся отчуждение.
– Вернись в постель, Поттер, - приказал Северус, не оборачиваясь.
Тот не послушался, а подошел ближе и остановился в нескольких футах от профессора.
– Дамблдор говорил, что все зависит от выбора, - тихо сказал юноша.
– Может, ты мне еще этих конфеток треклятых предложишь?
– ехидно спросил Снейп. И саркастически добавил, - тогда сходство будет полным.
Гарри опустил голову. Он слишком устал, его переполняли собственные эмоции. Почему он решил, что сможет поговорить с Северусом на эту тему?
Потому что с ними не было Дамблдора. Потому что остальные не понимали того, о чем шла речь. Потому что это было их с Северусом дело.
Они были сами по себе.
– Вы выбрали когда-то… Вы передали часть пророчества Волдеморту. Это повлекло за собой цепь событий, определивших мою жизнь, впрочем, как и вашу, на многие годы, - тихо сказал Гарри, не поднимая головы.
– Мы можем выбрать злость, сожаления, можем ненавидеть себя и друг друга из-за всего, что случилось.
Поттер прислонился к ближайшей стене. Он думал, что сможет заставить себя посмотреть Снейпу в глаза. Оказалось, что это не так.
– Я хочу, - признался он.
– Я хочу злиться на вас и ненавидеть все, что с вами связано.
– Вам и положено, - резко отозвался профессор.
– Но я не могу!
– взорвался Гарри.
– Я принял мою жизнь такой, какая она есть. Я не могу вернуться в прошлое и изменить то, что случилось. Но есть то, что я могу сделать сейчас.
Он помедлил немного, прежде
– И моему желанию ненавидеть вас ничуть не способствует голос Дамблдора, который как бы звучит в моем сознании и говорит, что это неправильно.
В ответ на это признание Северус в упор посмотрел на него. Гарри не мог заставить себя поднять взгляд, он лишь покосился на профессора и снова опустил глаза.
– Дело не в Дамблдоре, - сказал зельевар.
– Нет, дело в Волдеморте, - признался юноша.
Поттер чувствовал, что Снейп буравит его взглядом. В воздухе повисло такое плотное напряжение, что можно было задохнуться. Он почувствовал, что его бьет озноб, точно так же, как сегодня днем от тумана в туннеле. Гарри обхватил себя руками, когда его тело начала сотрясать дрожь.
– Дело в Волдеморте, - с горечью повторил он. Потом помолчал и добавил, - все сводится к нему. Это его вина. Я никогда раньше не понимал, что вы так же, как и я, осуждаете себя за то, в чем на самом деле виноват Волдеморт.
– Поттер, если бы я не рассказал ему о пророчестве, ничего этого не произошло бы.
– Да, это так. И, может быть, не возникло бы ситуации, в какой мы оказались сейчас, но Волдеморт все равно пытался бы захватить власть над миром, - Гарри съехал по стене вниз и обхватил руками колени.
– Это прозвучит безумно, но я думаю, что своим поступком вы дали нам шанс спастись от Волдеморта, - невыразительно закончил он.
– Невозможно, - отрывисто сказал Снейп.
Гарри посмотрел на взволнованного мужчину, возвышавшегося над ним, и устало произнес:
– Я уже говорил вам, что мы живем в мире невозможного.
– Объяснитесь, - сощурившись, потребовал Северус.
– Если бы он не отметил меня той ночью, я не стал бы говорить на парселтанге. А без этого у нас не было бы шансов на спасение.
– Почему?
– отрывисто спросил зельевар.
– Потому что Волдеморт возложил на эту свою способность слишком большие надежды. В попытке сделать себя непобедимым, он для многих своих защитных чар использовал парселтанг. Я единственный, кто может победить его, и только потому, что умею говорить на треклятом змеином языке. Глупо, но это так.
В наступившем за этими словами молчании Гарри снова начал спорить с собой, стоит ли рассказать Снейпу о хоркруксах. Если он все-таки решится это сделать, то сейчас было самое подходящее время.
Юноша до сих пор не мог понять, почему Северус ничего о них не знал. Ведь он был очень умным человеком, к тому же он с детства изучал Темные искусства.
Люциус, как и Северус, был сведущ в Темной магии, но Гарри помнил слова Дамблдора о том, что тот не знал, чем являлся дневник. Слагхорну было кое-что известно о хоркруксах, но он сам признавался, что не знает заклинаний, которые используются при их создании.