Секс АНДЭ!

Елена Ровинская

Альке двадцать пять. Она из нас самая старшая и при этом, самая беспомощная. Липучка, нытик и невротичка. Стоит кому-то расслабиться, она обнаруживает себя кивающей под сетования Альбины, что ее жизнь отчего-то не задалась и вот почему.

Каждая ее попытка поговорить с кем-то по душам, заканчивается тем, что ее посылают на хрен. В грубой форме.

Лерка не может этого выносить.

– Девочки, прекратите! – просит она. – Алька такая беззлобная.

С этим никто не спорит. Злобная – это я. С утра мы с Леркой

уже успели здорово поругаться. Мы с ней еще летом то и дело расходились во мнениях и тоже, в основном, из-за Альки. Но летом нас сдерживало то, что танцевальный зал находится в опасной близости от офиса Дмитрия Сергеевича.

Говорят, он как-то зашел по делам в танцзал и услыхал, как две девушки угрожают друг друга убить. Да так громко, что под окнами, собрались все дворовые гопники и записывают некоторые выражения, чтобы не забыть. Вместо того, чтобы разнимать спорщиц, Кан сказал, что у них есть выбор: драться тут до смерти, как обещали, или заткнуться и идти на хер, не оборачиваясь, потому что от него они уже не поедут.

Сегодня Дмитрий Сергеевич был далеко, но мы с Леркой орали так, что он вполне мог нас слышать из своего офиса в Хабаре.

Высказав друг другу все сразу, мы с Леркой выдохлись, засмущались, извинились и пообещали онемевшей Елене, что больше не будем. Она спросила, что же произошло, но ни Лерка, ни я не сумели вспомнить. Вроде, Лера сказала, что Ник из Бэкстрит Бойс – слизняк и похож на бабу, а я – что она-то, всяко, выглядит мужественнее. Особенно в берцах и кожаной куртке своего парня. Лерка ответила, что у меня самой, к слову, парня нет. И вряд ли появится…

В общем, одна из тех женских ссор, где одно цепляется за другое и в итоге смысл тонет под шквалом оскорблений внешности оппонентки и ее морально-волевых качеств.

Что я знаю наверняка, так это какой бесценный вклад внесла в мое развитие бабка. Что бы там Лера не говорила о моих недостатках, ее попытки задеть меня лишь смешили.

Не родилась еще женщина, способная унизить другую сильнее, чем собственная мать… В смысле, бабка… Она у меня всю жизнь работала в хирургии. Зав отделением. Скальпель ей был ни к чему: она языком могла кого угодно вскрыть. У нее мужики по струнке ходили, мы с матерью просто парили в воздухе, чтобы не нарываться. Лера против бабки была дитем.

Я ругалась чисто из принципа и азарта.

– Сука ты! – сказала Лерка, когда Елена ушла. – Не сученька, а именно сука!..

Я сделала реверанс и склонила голову:

– Для комплиментов уже поздняк!

II. Главный зверь «Фараона».

Наш клуб называется «Фараон».

Внутри саркофаги, факелы, стены отделаны под песчаные плиты и сладковато-гнетущий запах. Нет только мумий, но я уверена, что все поправимо. Поживем, освоимся, поругаемся с кем-нибудь.

Заведует хозяйством чудеснейший человек по имени Пак. Он похож на

прижавшего уши волка и так суров, что мы не сговариваясь назвали его Зверюгой.

– Слушайтесь мистера Пака, – уговаривал наш босс мистер Чжон – Женя, – тогда у вас будет много денег и мало проблем.

Пак кивал.

Я поглядывала на него, гадая как он выглядит в полнолуние. «Андэ!» – наше первое корейское слово, то и дело слетало с Женя губ.

– Секс – андэ, бойфренды – андэ, не слушаться мистера Пака – тоже.

– Че это значит? – спросила Лерка.

– «Нельзя», – прошептала я. – Мы же вчера с тобой всю ночь гостям говорили!

– Я думала, это значит «отстань!».

– Шшш! – злобно зыркнув на нас, шипела Елена.

– Ноу проблема! – сказала Лерка и повторила Женин жест – перечеркнула в воздухе нечто невидимое. – Я на ваших корейских бойфрендов никогда в жизни не поведусь!

Ее поддержали.

Женя слов не понял, но, уловив суть, обиделся.

– Лера – крейзи! – тут же вскинулась я и строго спросила Женю. – Почему – это, кориан бойфренд андэ?!

Он смягчился и чуть внимательнее на меня посмотрел.

– Потому что кориан стайл – бойфренд андэ!

И я всерьез задумалась, как именно размножаются при кориан стайле. Женя покраснел и хихикая погрозил мне пальцем.

Выдав нам деньги за столы, он решил нас угостить корейской едой. Повел в «чуфалку», как назвала это заведение опытная Елена.

Внутри почти пусто, если не считать низких столиков с небольшими железными дисками посередине. Посетители входят в зал босиком, а обувь оставляют у входа. Сидят тут прямо на полу, подложив под зад маленькую подушечку. У нас сразу же возникла проблема этнического характера. Мы привыкли сидеть на стульях и теперь не знали, что делать с ногами. Под стол они вмещались только абсолютно прямые, но торчащие сбоку чужие ступни портили аппетит. К тому же, ныли колени. А по-турецки мы присесть не могли, потому что все пришли в миниюбках.

Елена села на пятки и принялась умничать, строя из себя бывалого йога:

– Котики, садитесь в ваджрасану, как я.

Никто, кроме меня не врубился, о чем она: моя мать тоже сходит с ума по йоге. Это позволило Тичеру еще немного нас поучить, а Женя, тем временем, заказал еду.

Две одинаково завитые тетечки, принялись подавать.

Обе они были похожи, как чечевичные зернышки. Смотрели на нас с любопытством и хихикали, прикрывая ладонями рот. Это не мешало им споро расставлять по столу закуски в маленьких «розетках». На дисках появилось по электрической плитке. Каждая тетенька опустила на плитки по сковороде.