Секс и деньги. Сборник романов
Шрифт:
Девушка швырнула шаурму, хотя парень был достаточно далеко, чтобы в него попасть. К счастью, мимо проезжало такси, которое Анна остановила, выскочив на дорогу и размахивая руками.
Дома они быстро переоделись в пижамы и уселись на диван, чтобы посмотреть дрянную мелодраму, записанную Наташей: счастье, трагедия, масса недоразумений и триумф любви над обыденностью. Девушки выключили весь свет, так что комнату освещало только голубое мерцание телеэкрана.
Позвонил Дерек. Наташа ждала этого звонка и уже заготовила подходящий
От истерического смеха Анна пару раз скатилась с дивана.
Глава третья
У Анны было два брата – оба горькие пьяницы. Их всегда можно было видеть вместе – неразлучных, чтобы неизменно давать отпор всевозможным врагам, нажитым за долгие годы. Готовые к драке в любую минуту и жестокие, как и все слабоумные, едва войдя в бар, они брали под защиту всех, кто им присягал. У обоих были подружки им под стать – такие же уродливые, тупые и невоздержанные. И оба братца с радостью изменяли им при любой возможности.
Анна встречалась с братьями лишь случайно, но новые слухи об их жизни доходили до нее регулярно, так же как и сообщения в колонке «криминальной хроники».
Последний разговор, который между ними состоялся, был весьма типичным!
– Все путем? – спросил первый брат.
– Да, а у тебя? – откликнулась Анна.
– Нормуль.
– Значит, путем? – переспросил второй.
– Отлично. А у тебя?
– Путем.
– Ну до встречи тогда, увидимся.
Их родители, такие же алкоголики, уже умерли: сперва отец, а через два года – мать; Анне тогда было четырнадцать.
Отец регулярно ходил на сторону, оправдывая неверность тем, что был пьян. Мать всегда прощала и принимала его, так же извиняя свою слабость пристрастием к алкоголю. После смерти родителей Анна переехала жить к тете и дяде, а те позже перебрались в Скарборо и освободили Анну от необходимости регулярно их навещать – разве что она соберется на море.
Поняв, что теперь ей придется существовать одной, Анна предложила Наташе найти жилище на двоих. Та с энтузиазмом согласилась. Она все еще жила с родителями, в то время как даже ее младшая сестра Бренда уже переехала к своему жениху.
Наташины родители общались друг с другом только тогда, когда ссорились, – первой всегда нападала мать. Наташе досталась роль миротворца, но ее миссия неизменно проваливалась, ибо единственный совет, который она могла дать родителям, – это развестись наконец.
Итак, Анна была сиротой, зато Наташа считалась симпатичнее; так что судьба облагодетельствовала их в равной степени.
Наташа завидовала тому, как Анна проводила воскресные дни: Ей не надо было навешать родных, и она могла валяться в кровати, если у нее было похмелье, и целый день посвятить ничегонеделанию.
По воскресеньям автобусы ходили плохо, так что до родного гнезда Наташе частенько приходилось идти пешком около пяти километров.
Воображаемый разговор с Анной промелькнул в ее голове – Наташа мысленно исполняла обе роли, имитируя даже простоватую манеру Анны выражаться. Правда, в мыслях Наташи Анна до сих пор оставалась такой, какой она казалась ей раньше, до того, как подруги стали жить вместе, – та Анна была поприятнее.
«Взбодрись, подружка, – будто бы говорила Анна. – Могло быть и хуже».
«Хуже? Что может быть хуже воскресного ритуала, во время которого я наблюдаю две несчастные пары, тем не менее осуждающие меня за то, что я до сих пор не ввязалась в подобные отношения?»
«Ну скажи им, что мы лесбиянки».
Наташа не была уверена в том, что последнюю фразу она не произнесла вслух, и оглянулась, чтобы убедиться, что никого рядом нет, а затем продолжила диалог за Анну:
«Все равно так все про нас и думают».
В первые дни совместного проживания с Анной Наташа заходила домой с некоторым удовлетворением. Она убралась отсюда, вместо того чтобы осесть с местным парнем, завести таких же детей и оставаться здесь вечно. Сегодня она вошла сюда без единой мысли, а потом как бы продолжила разговор:
«Они меня иногда так достают, что я думаю, что проще смириться и выйти замуж за первого попавшегося придурка из «Аполлона», который сделает мне предложение».
Солнца в этот воскресный день не предвиделось, но фургон «Джино» с мороженым тем не менее проехал мимо.
Девушка знала, где этот фургон остановится, хотя вокруг и не было покупателей, чтобы приветствовать его появление.
Машина подождала немного, Наташа тоже – сейчас фургон развернется и отправится снова колесить по району. Все тот же водитель и, вероятно, все тот же фургон все так же разворачивался на том же самом месте, где когда-то Наташа наблюдала его еще ребенком.
Она вновь продолжила мысленную беседу, только теперь она разговаривала сама с собой. «Я боролась с ними и их устремлениями всю свою жизнь. И я не сдамся сейчас. Мои родители прожили свой век, не имея друг с другом ничего общего. Теперь они с радостью наблюдают, как Бренда собирается совершить такую же ошибку, и от меня хотят того же».
Родительский дом выделялся на фоне соседних зданий. Когда мама с папой его купили, то словно решили оповестить об этом всех окружающих: кирпичные стены были выкрашены блестящей малиновой краской, дорожка вела к беседке, и садик стал жертвой любительского ландшафтного дизайна.