Секс и ничего личного
Шрифт:
И, не будь гросс Теккера, я бы, пожалуй, это приглашение приняла — а чего бы не принять, не побаловать самолюбие… Или нет — потому что сомневаюсь, что он, при таком подходе, расстарался бы в постели. Не знаю. Да и не важно, в общем, потому что гросс Теккер был, и договоренность о взаимной верности тоже была… А еще, я, кажется, замерзла и, наверное, наобщалась. Сейчас еще чуть подышу, а потом позвоню Готье, скажу, что я ушла, и всё, домой, баиньки! Где-то у меня был её номер еще с клиентских времен…
— Привет, — вмешался в мои мысли низкий, будоражащий голос.
Пьер.
— Я подумал,
Рядом со мной на перила встала бутылочка с водой.
Я скосила на нее взгляд: пить действительно хотелось, и пробка выглядела неповрежденной, но… Но колечко, проверяющее, свободны ли напитки от примесей, осталось в комнате, а какими артефактами мог похвастаться Пьер, я знать не знала.
— Ты будешь хорошим адвокатом-переговорщиком, — всё-таки, выпитое давало о себе знать, и я озвучила мысль, вертевшуюся в голове весь вечер. — Ты профессионально нравишься людям.
— Да? — Пьер навалился на перила балюстрады рядом со мной, прижимаясь плечом к моему плечу.
“Точно пора домой”, — отметила я, отодвигаясь.
— А знаешь, что нравится мне? Ты!
Он качнулся ко мне, и тяжелая рука оказалась на моей спине, а в лицо мне пахнул выпитый им алкоголь. А затем чужое лицо оказалось слишком близко, и Пьер впился в мои губы поцелуем.
Агрессивным, напористым поцелуем — и моё протестующее мычание и попытки разорвать контакт он игнорировал.
Вивьен
Друзья у меня надежные, но придурки. А сексуальная жизнь при полном отсутствии девушки и наличии исключительно репетитора поражает разнообразием.
Приблизительно эти два жизненных вывода я обдумывал по дороге в торговый центр.
Кто бы мог подумать, что эти идиоты будут настолько переживать за неприкосновенность моих личности и самосознания, что дойдут до угроз хрупкой девушке. Морель, естественно, не призналась, что ей угрожают, но по телефонному разговору все стало ясно. Если бы она сама действительно хотела, чтобы я выпил этот злосчастный отворот, она бы из меня это обещание вместе с душой вытрясла бы в тот же день, как о нем узнала. Это во-первых. А уж то, что Моранж упертая задница мне давно было известно. Это во-вторых.
Так что отворот был выпит, потому что беспокойство друзей и безопасность репетитора надо уважать. А Дамьен бит, потому что ибо не хрен.
А вообще вся ситуация могла бы порядком испортить мне настроение, но не испортила, потому что неожиданная компенсация того однозначно стоила!
Зайдя в магазин женского белья я, впрочем, несколько растерялся. Как-то до сих пор мне здесь бывать не доводилось, партнерши с приобретением всяких интересностей справлялись самостоятельно.
Сама по себе задача меня совершенно не смущала, а даже воодушевляла — красиво завернутый подарок самому себе, чего тут смущаться! Но, глядя на ряды кружева, шелка, ленточек, бантиков, бретелечек и прочей мишуры, я растерялся. Как-то раньше не приходилось все это разглядывать отдельно от женского тела!
Мне на спасение пришла ненавязчиво подкравшаяся консультантка.
— Мсье, подсказать вам что-то?
Да! Как отменить действие отворотной побочки поскорее!
— Мне бы подарок для девушки.
— Вам для каких целей? — вежливо осведомилась мадемуазель с бейджиком “Адель”, выуживая изниоткуда тонкий планшет.
Тут я недоуменно моргнул. “А какие цели бывают у белья?”
Девушка понимающе улыбнулась в ответ на мой зависший взгляд.
— Видите ли, белье бывает двух типов: которое надевают, чтобы снять, и которое надевают, чтобы носить. В первом типе удобно только лежать в красивой позе. А второй подходит для ежедневной носки, но уступает первому в эффектности. Так вас какой вариант интересует?
— Так… — задумчиво произнес я, чувствуя, как ко мне возвращается воодушевление. — Так!..
В баре, по случаю буднего дня, было пустовато — в будни бар на территории академгородка уже с десяти вечера работал только на выход, а в десять тридцать закрывал свои двери окончательно. Вроде как, чтобы к одиннадцати, когда кампус запирают на ночь, студенты успели вернуться к себе.
То ли дело, в выходные, когда заведение работает всю ночь до утра, вот тогда здесь становится весело!
Впрочем, мне было похрен на количество народа: мы с парнями пришли сюда расслабиться, и раз уж сегодня выбор “секс или выпивка?” передо мной не стоял, я собирался оторваться по полной.
Разбитая вчера губа Дамьена выглядела как новенькая — видать, к целителю ходил, пижон. Хотя, если бы мне прилетело не прилетело не в скулу по касательной, а как Моранжу, и губа распухла на половину физиономии, то я бы тоже к целителю поскакал, как миленький. А так ссадина у меня вышла очень удачная, и я собирался носить её, пока не заживет. У меня с ней вид героический.
Дэм увидел, что я на него смотрю, и сделала взглядом “что надо?”. Я в ответ постучал бокалом с пивом по губе и отсалютовал им Дамьену. Он в ответ показал мне оттопыренный средний палец.
Со вчерашнего дня мы с ним как бы не разговаривали.
Я, ухмыльнувшись, приложился к пиву
Поход за “чулочками” дивно поднял мне настроение, несмотря на то, что на них у меня улетело, не успел глазом моргнуть, почти что месячное содержание, а декабрь едва начался. Предстоял непростой разговор с отцом, но был шанс его задобрить возросшей успеваемостью, так что и от учебы была польза!
Лениво обсуждая с парнями последний матч, я разглядывал студенческую толпу и едва не поперхнулся, наткнувшись взглядом на Кассандру, каким-то мистическим образом оказавшуюся не просто в баре, но и в компании, да и в такой компании, что я даже проверил собственную кружку, чтобы убедиться, что пью пиво, а не что покрепче — и сильно покрепче! — из пивной кружки.
Не то, чтобы Готье и компания были дурочками, дурочками они как раз не были. Но и причин сидеть с Морель в баре у них было столько же, сколько у Морель сидеть в баре с ними — примерно ноль.
Кэсс сидела ко мне полубоком, даже больше спиной и, кажется, вообще не заметила моего присутствия, а, может быть, сделала вид, что не заметила. Ничего личного!
И только через некоторое время я заметил, что за нашим столом висит подозрительная тишина.
Парни пялились на то, как я пялился на Морель.