Секс-машина
Шрифт:
Он разрывает поцелуй только для того, чтобы стянуть мою пижаму и свою футболку с джинсами. Святые небеса, на нем нет нижнего белья, и его огромный болт такой напряженный, кончик сиреневый.
Мои слюнки текут, я присаживаюсь, чтобы дотянуться к нему.
— Позволь мне, — говорю я, пока он не отошел от меня. Я беру основание его пениса в руку и начинаю дрочить, одновременно беря кончик в рот, сосу широкую головку, облизываю ее языком.
Звук, который он издает, недалек от звериного, и это невероятно меня заводит. Я усиливаю движения своей руки, что приносит удовольствие нам обоим.
— Охуеть, Хани, — рычит он, когда напрягает свои бедра. — Не останавливайся. Прошу, не останавливайся.
Мои глаза наводняются, слезы текут по щекам, я концентрируюсь на дыхании через нос, пока мои пальцы опускаются вниз и играют с его яйцами, которые в не меньшем напряжении, чем его член.
Он задыхается.
— Отпусти меня, дорогая. Сейчас.
Думая, что я что-то сделала не так, я медленно отпускаю его, приходясь языком по длине его ствола, пока полностью не выпускаю его изо рта.
— Я делала это неправильно?
— Если бы ты еще немного поделала это так правильно, как ты делала, я бы вырубился. — Он охватывает меня под коленями, тащит к краю кровати, направляет свой ствол в мою киску и делает толчок, который заставляет меня кричать, и не от наслаждения. — Ебать, тебе больно. — Он выходит, и падает на колени перед моей кроватью, наклоняется и лижет мою чувствительную, пульсирующую плоть.
Я чуть не плачу от той нежности, с которой он занимается любовью со мной, своим языком на моем клиторе, продвигаясь дальше к моему входу. Меня не удивило, что язык пошел ниже, облизывая меня в местах, к которым никто не прикасался до вчерашней ночи. Я кончаю тихими, мягкими волнами, один оргазм перетекает во второй, мое тело оковывает пьянящее наслаждение.
И в минуту, когда все это заканчивается, он начинает снова, медленно и нежно своим языком, но поднимая руки к моей груди, щипая меня за соски достаточно сильно, чтобы я везде почувствовала реакцию.
— Блэйк…я хочу…
— Чего, дорогая? Чего ты хочешь?
— Тебя внутри меня.
— Ты все еще слишком опухшая.
— Входи медленно. Я очень этого хочу. — Я чувствую себя пустой и жаждущей, и отчаянно желающей мужчину впервые в моей жизни. И не просто мужчину. Именно этого мужчину.
Он поднялся во весь рост и осмотрел меня. Я только могу представить, как выгляжу с разбросанными по всей кровати волосами, расставленными ногами, торчащими сосками и нуждой, что пульсирует во мне. Очевидно, что ему нравится то, что он видит, потому что его лицо искривляется в полу улыбке, что заставляет мое сердце сжаться от того, каким счастливым и беззаботным парнем он был, пока жизнь не преподала ему самый жестокий из своих уроков.
Я тянусь руками к нему, он ложится на меня сверху, направляя свой ствол в мой вход, и нежно начинает входить. Благодаря его усилиям я такая влажная, что все происходит легче, чем раньше. Жжет больше, чем болит, пока моя плоть растягивается под его размеры.
— Мать твою Хани, какая ты узкая.
— В прошлом у меня были с этим проблемы.
Он поднимает голову,
— Правда?
— Я не всегда могла принять. — Я горю от стыда, но хер с ним… — И у меня никогда не было такого большого, как у тебя.
— Они просто не прилагали много усилий, чтобы тебя подготовить.
— Они никогда и не заводили меня так, как ты.
Я прикусываю губу, и киваю, чтобы он продолжал продвигаться.
— Готова для меня?
— Д-д-думаю, да.
— Спокойно и легко, дорогая. Спокойно и легко.
Держа свое слово, ему требуется много времени, чтобы войти в меня полностью, и когда он наконец-то это делает, мы оба потные, тяжело дышим на грани освобождения.
— Подожди, — шепчет он, проводя губами по моему ушку и зажигая дикий огонь внутри меня. — Давай помедленнее.
— Если мы сбавим скорость, то наступит утро, пока мы кончим.
— А это плохо?
Я стону и извиваюсь, сжимая свои внутренние мышцы, делаю все, чтобы заставить его двигаться. Но он не торопиться, и я клянусь, его копье становиться еще больше с каждой секундой, которую он проводит внутри меня.
— Я с тобой, как на небесах, Хани. — Его губы напротив моих. — Мне так хорошо. Скажи, что и тебе хорошо.
— Очень. Мне это нравится. — Я хватаю его упругий зад и впиваюсь в него ногтями, умоляя его о сладком освобождении, толкая своими бедрами его.
— Ууум, детка, с тобой тяжело торговаться. Обними меня за шею.
Неуверенно я обнимаю его за шею, сцепляю руки в замок.
— Держись крепче. — Он запускает свои руки под меня, приподнимает меня и опускается ко мне, его ствол погружается еще глубже, так глубоко, что я вскрикиваю от разрядов, что расходятся по всему телу спиралями от места, где мы соединяемся. Он медленно приподнимает меня вверх и вниз, наши плоти скользят, дыхание тяжелое. — Так хорошо, Хани «дынька с росой». Так охуенно хорошо.
— Да, — я смеюсь над его прозвищем для меня, и выкрикиваю каждое слово, отбрасывая голову назад, пока он медленно несет меня к небесам. Никогда не чувствовала ничего подобного. Я достаточно умная, чтобы понимать, что ничто больше никогда не сможет чувствоваться лучше, чем то, что происходит сейчас. Какая глубоко депрессивная мысль. Я знаю, на что он способен, и на что он не способен. Этого должно быть достаточно.
Если эта вторая бонусная ночь никогда не повториться, я нацелена насладиться каждой ее каплей.
Блэйк
Мне так хорошо с ней. Я чувствую это, и знаю, что она это чувствует. Возникает чувство защищенности, когда ты делаешь это с тем, кого давно знаешь. С ней я могу все отпустить и быть собой. Мне не нужно прятать агонию, что сопровождает меня каждую секунду моей жизни. Она знает. Она была там. Мне не нужно ей ничего объяснять, и это само по себе большое облегчение.
Мои мысли, роящиеся каждую минуты, пока я бодрствую, исчезают, когда я с ней. И у меня появляется что-то, о чем можно подумать, кроме сожалений и скорби. Занимать себя работой до такой степени, чтобы не оставалось времени на вздох — мой защитный механизм, и он хорошо работал много лет.