Секс - майор по соседству
Шрифт:
— Ты меня пиздец напугала. Я так не ссал, даже когда за рулем болида катался, — целую его губы, снова и снова, щеки, брови, виски, кадык цепляю языком.
— Леш, я никогда никуда от тебя не денусь. Я бы ждала, сколько угодно, пока ты разбираешься с демонами. Просто иногда возвращайся ко мне и сыну.
— Никаких больше демонов, девочка моя. Только ты и я. Наша семья.
— Леша… — жалю губами его шею, высовываю футболку из джинсов, царапаю рельефный живот. – Леша, я люблю тебя.
— А я тебя, малыш… — скользит он пальцами по спине,
— Леррка, ты меня доканаешь...
— Ты не хочешь, — тяну язычок молнии вниз, а он чешет языком зубы и скалится.
— Обожаю, когда ты задаешь тупые вопросы, — хватает он меня за волосы на затылке, чуть отстраняет, чтобы снять штаны, оттянуть боксеры. К его плоскому животу прилипает стояк, и пожар внутри меня разгорается ярче. Я во все глаза смотрю на его необычайное достоинство, шумно выдыхая, облизывая пересохшие губы. Я даже не понимала, как скучала по нему. По всем тем пошлостям, которые мы с ним творим. Я сама тянусь к этому совершенству, но Леша не дает, контролирует… Кулаком сжимает свой член, проводит сухой головкой по моей щеке, губам, и я вытаскиваю язычок, чтобы слизнуть капельку влаги с самого кончика.
— Хочу наказать тебя за этот пиздец, — хрипит он, и я поднимаю глаза. Он не хочет нежностей, в его глазах слишком много огня. Он словно зверь, которого держат на цепи и одно мое словно, и цепь порвется. А вся его мощь обрушится на меня. И разве я могу отказать. С ним даже его злость и гнев не страшны. Я прекрасно знаю, что этот мужчина никогда меня не обидит. Никогда не причинит боль. Мой мужчина.
— Я, пожалуй, это заслужила. Только тихо, Леш, — прошу я, моргая часто, пока он стискивает челюсти, срывает с сушилки трусики и зажимает их в кулаке.
— Это будет самый тихий трах в моей жизни, — усмехается он и кивает. – Рот открой. Язык вытащи. Умница.
Глава 39.
Он сует мне головку прямо в рот, не церемонится, толкается до середины. Его пальцы теперь не тянут волосы, а поглаживают, словно успокаивая. И это действует. Но стоит только расслабиться, впустить ствол дальше, как Леша срывается. Хватает меня за голову и просто трахает в рот со всей, мать его, дури. Наказывает. Толчок за толчком. До пошлых причмокиваний, до гортанного рыка, до моих собственных тихий стонов. Я вскрикиваю до звездочек в глазах, когда он дергает меня на себя, насаживает до самого горла, стреляя мощной струей прямо в желудок. Проглотить все не успеваю, все лишнее вместе со слюнями и слезами стекает по моему лицо. Он словно ошалелый подхватывает это все, размазывает по моему лицу, хватая за щеки и тянет к себе. Целует жадно, порывисто, так, словно съесть меня хочет.
Он раздевает меня. Чтобы одежда не замаралась, срывает одежду и с себя. Рубит рукой по выключателю в душе и толкает меня туда.
— Доверяешь мне?
— Безусловно, — хриплю, поворачиваясь спиной. Он толкает мне в рот мои же собственные трусики, а когда я возмущенно на него смотрю, широко скалится, сжимая мой зад сильными пальцами. Между ног давно все горит и ноет. Рука сама тянется, чтобы унять этот зуд, но Леша дергает мои руки на себя, убирая их за спину.
— Прогнись, Лер. Дай попкой твоей насладиться.
От
В голове гудит, по телу бегут волны дрожи. Я — расплавленная глина, и он своей силой лепит из меня то, что нужно ему. А я подчиняюсь, хочу подчиняться. Хочу чувствовать, как он щелкает языком по клитору, вырывая из моей груди стоны, которые глушит кляп. Оргазм накатывает неожиданно, удивляя и срывая очередной приглушенный стон. Сжимаюсь вся, дрожу и замираю, когда его толстая головка прижимается к пульсирующей щели. Он целует мою шею, обхватывает рукой грудь, сильно сжимая и толкается со всего размаху, словно ударом в матку. Я выгибаюсь, дергаюсь, все так тесно, все так остро, на грани. Леша больше не церемонится.
Удерживает мое тело в неподвижности и старательно вбивает в меня свой кол. Агрессивно, напористо, бескомпромиссно. Он просто двигается внутри меня как заряженный механизм, не знающий усталости. Не останавливается, не дает передохнуть, все-таки распространяя по ванной эхо пошлых хлопков.
Я не знаю, сколько это длится. Я просто схожу с ума, пока Леша снимает напряжение, продолжая вторгаться в меня снова и снова. Тело уже немеет, я становлюсь сама какой – то дикой, мне нужно больше, сильнее. Я сама подбиваю его, двигая бедрами в одном с ним ритме. Пока спустя еще несколько сильных толчков, все тело не взрывает новая приливная волна наслаждения, а внутри не взрывается Леша, добивая меня новой порцией семени. Он почти наваливается на меня, обнимает руками, шумно дышит в шею. Из моего рта вываливаются трусики, а он поднимает меня и поворачивает к себе. Целует нежно, влажно, скользя по телу руками.
— Лер, прости. За эти две недели.
— Ты уже извинился, как мог, — смеюсь я, прижимаясь к его твердому телу, ощущая, как часто бьется сердце в грудной клетке. Обнимаю руками, и мы просто стоим под струями воды, которые очищают от прошлого, от страхов, от боли.
Мы дергаемся, когда слышим стук в дверь.
— Мам? А ты там с кем в ладушки играешь? Я тоже хочу!
Мы с Лешей сморим друг на друга и прыскаем со смеху.
— Со мной, Андрей. Сейчас я выйду и поиграю с тобой.
— Ура! – орет сын за дверью, а Леша хмурится.
— Никогда не играл в ладушки. Это как?
Отодвигаюсь от него на шаг и показываю две ладони.
— Сделай так же, — прошу я его, а самой смешно, потому что вряд ли кому – то из нас пришла бы в голову идея после секса учиться играть в ладушки. Когда мы теряем ритм и просто смеемся, Леша прижимает меня к себе и целует в губы.
— Взрослые ладушки мне нравятся гораздо больше.
— Не сомневаюсь. Давай выходить и собираться. Нужно на картинг ехать.
— А вы не ездили?:
— Ждали тебя.
Мы добираемся до детской трассы только к полудню, после завтрака, шумных попыток одеться. Успокоить двух шумных мужиков оказывается не так просто. В какой – то момент я приковываю ладонь к животу, лишь надеясь, что совсем скоро там будет девочка.