Секс не бывает безопасным (Повести)
Шрифт:
– Это че, баксы?
– Пятьдесят долларов за информацию.
– Сто! – тут же сориентировался купчик.
– Хватит и этого, – отрезала Дарья. Она небрежно помахивала бумажками.
Пацан молчал. Десятидолларовые купюры поплыли обратно в карман белых джинсов. Смотреть, как от него уходят деньги, он не мог.
– Мы с чуваками играли в карты на раздевание, ну, и девчонки были, понимаете? В кустах, чтобы охрана не засекла. Козлы в камуфляжах стучат на нас родичам. А в кустах комарье. Разденешься – сожрут. Там не до секса.
– И
– В половине восьмого, ну, или около того с трассы к поселку свернул «КамАЗ» и проехал вдоль забора. Я об этом вспомнил, только когда ваши начали здесь всех трясти.
– Номер разглядеть было невозможно?
– Нет, номер никто не заметил. Я сидел лицом к дороге и все, что могу сказать, это цвет кабины. Она была красная.
– Ты уверен, что это «КамАЗ»? – Генералову не верилось, что его полуфантастическая версия начинает находить подтверждение.
– Сто процентов. Больше я ничего не знаю, давайте деньги!
– Успеется, – охладила его пыл Дарья. – Кто может подтвердить твои слова? Откуда мы знаем, что ты не врешь ради того, чтоб заработать? К тому же эта информация вряд ли стоит и десяти долларов.
– Можете мне не верить, это ваше дело. Давайте деньги!
Данилова отдала, не говоря ни слова.
– Если бы у милиции была возможность покупать информацию, мы бы далеко продвинулись, – усмехнулся Генералов, когда они вышли на улицу.
– В этом, похоже, преимущество частного сыска. – Дарья была довольна. – Ну что, еще к кому-нибудь в гости заглянем?
– Пошли в следующий дом.
Дальнейшая их ходьба ни к чему не привела. Самым общительным оказался ребенок. Взрослые (из тех, что были дома) ограничивались парой слов, ссылаясь на недавний пристрастный опрос всех и каждого.
Вскоре они дошли до углового дома.
Дверь открыла пожилая женщина. На плечах ее был накинут огромный павловопосадский платок, а в руке – томик с каким-то чтивом.
– Мне уже позвонили соседи и предупредили, что мужчина в годах и молодая девушка снова всех опрашивают. – Она была полностью седой и говорила очень тихо. – Я ничего не знаю.
Они вынуждены были уйти ни с чем.
Усевшись в салон «девятки», Дарья с шумом выдохнула.
– Красный «КамАЗ». И это все.
– Такая вот печальная картина, – согласился Генералов, закуривая. – Вы не возражаете?
Она не слышала его.
– Покажите мне еще раз фотографии.
Капитан протянул ей папку.
Она посмотрела на труп и расплылась в улыбке.
– Давайте навестим бабульку еще раз.
– Есть мысли?
– Сейчас увидим. Я могу и ошибиться.
– Только давайте поедем на машине. Охрана, думаю, нас не станет задерживать. Я уже натопался.
Как и предвидел Генералов, шлагбаум перед ними незамедлительно подняли.
Старуха на этот раз вышла на крыльцо, поджав нижнюю губу и сверкая злыми серыми глазенками.
– Я же сказала…
Дарья не стала ее слушать и втолкнула внутрь.
Пройдя по просторному холлу, она подошла к стене, на которой висело большое полотно с обнаженной женщиной.
– Не имеете права! – заскрипела старушенция.
Не обращая на нее внимания, Генералов подошел к Дарье.
– А ты глазастая.
– Выметайтесь отсюда!
– Не кричи, бабуля, не надо. Сатану разбудишь. – Дарья сунула ей в нос фотографию жертвы. – Смотри сюда! Теперь на картину, которая висит в твоем доме.
– Как же это? – Она сделала два шага назад. И на картине, и на фото голая женщина лежала в одной и той же позе: обе руки закинуты за голову, одна нога чуть согнута в колене. Художник написал женщину, смотря на нее сверху вниз.
– Это Анна? – Генералов подошел поближе и стал рассматривать подпись художника. – Написана, судя по дате, всего год назад.
– Да. – Дарья уже шла к старухе, распушив перья. – Вы знали женщину по имени Анна?
Бабка бледнела. Казалось, еще немного – и она превратится в соляной столб.
– Это Федечкина жена, – вырвалось у нее прежде, чем Дарья и следователь услышали скорбный вой.
«Федечка», как успели выяснить сыщики, работал в центре города и очень часто отлучался в командировки. Несколько раз в году он летал на юг, и, если верить старухе (она оказалась его матерью), исключительно по делам.
Бабку звали Ириной Васильевной. Характер у нее был вздорный, но пыл свой ей пришлось погасить.
Генералов сидел в кресле и коптил воздух.
– Чувствуете запах? – осведомился он у старухи, показывая прокуренные зубы.
– Отвратительный табак! – ответствовала та.
– Нет, я не про это. Пахнет тюрьмой. Сырость, гниль. Неужели не чувствуете?
После этой черной шутки бабка резко сбросила борзоту.
Свекровь покойной уже позвонила сыну и попросила его приехать. Она не стала вдаваться в подробности, поскольку Генералов не советовал, сказала, что нехорошо себя чувствует. Федечка посулил приехать через час, что вполне устраивало визитеров. …Федор Иванович Чернышов оказался приземистым, коротко стриженным типом. Его серое лицо, украшенное бородавкой над верхней губой, не спешило выражать какие-либо эмоции по поводу присутствия в его доме посторонних.
Захлопнув дверь, он первым делом подошел к маман. Не обращая внимания на Дарью и Генералова, Федечка осведомился о здоровье маменьки – та предложила сыну поздороваться с гостями из милиции. Чернышов побледнел, но довольно быстро овладел собой и начал весьма решительно нападать на Генералова:
– Что вам нужно?! Я уже вчера все рассказал вашим людям. Неужели нельзя оставить нас в покое?
– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?