Секс с экс
Шрифт:
К телефону подходит его отец.
– Здравствуйте, мистер Смит. Вы меня, наверное, не помните. – Он, наверное, и не заметил моего присутствия в своем доме. Я была для него только интерлюдией между «Отсчетом времени» и ток-шоу. – Это Кэс Перри, подруга Даррена. Точнее, знакомая. – Да, что-то среднее между заклятым врагом и невестой.
– Привет, детка, я тебя помню. Когда тебя показали по телику, я сказал: «Это не та, что была у нас, она еще бегала за Дарреном?» И мать сказала, что это ты и есть.
Я мешкаю, не зная, что ответить. Мистер Смит считает, что я «бегала»
– Еще я видел твою фотографию в газете. Замечательно.
– Я просто звоню… мне немного неудобно просить вас. Понимаете, мне нужно поговорить с Дарреном, но я не могу его найти.
– Так.
– И… я думала, может, вы знаете, где он.
– Так.
– Вы не могли бы сказать мне, где он? – Скрещиваю пальцы на счастье. Вообще-то я скрестила их несколько дней назад, и, между прочим, из-за этого мне очень-очень трудно держать чашку с горячим кофе, а зашнуровать кроссовки так и вовсе невозможно.
– Это что-то новенькое. Не уверен, что смогу помочь. Нужно спросить у жены. Мать! – орет он.
Я воображаю, как миссис Смит несется по коридору, источая запах пирогов и ярость, трушу и хочу повесить трубку. Но тогда я вообще не найду Даррена. Мистер Смит накрыл трубку ладонью, но я все равно слышу сердитое бормотание:
– Что еще от нее можно ожидать, какая наглость, скажу ей, чтобы не звонила. – Я парализована страхом и теперь уже не смогу положить трубку, даже если бы хотела.
– Да? – рявкает она. – Кто это?
– Это Кэс Перри, – смиренно отвечаю я.
– Кто? – Надо же. Притворяется, что не помнит меня.
– Кэс Перри, подруга Даррена.
– Да неужели?
– Миссис Смит, я понимаю, что вы на меня сердитесь…
– Понимаете? – фыркает она. – Сомневаюсь.
– Но мне очень нужно поговорить с Дарреном.
Молчание. Я слышу, как вращаются шарики ее мозгов.
– Мне вам нечего сказать.
Она кладет трубку, и в воздухе повисают холодные короткие гудки, зудящие о том, что никто не хочет со мной говорить.
Интересно, он сейчас там? Может, он был во дворе, играл с Ричардом в футбол, не обращая внимания на телефонные провода, по которым я пытаюсь до него добраться. А может, он знал, что я звонила, но не захотел подойти.
В субботу стоит невероятная жара. Солнце лупит в мои окна. Ух, как весело. Для свадьбы лучшей погоды и желать нельзя, так что и солнце надо мной насмехается. Я опускаю шторы и осматриваюсь, раздумывая, чем бы себя занять, чтобы скоротать оставшиеся пятьдесят лет. Последние несколько дней я прибиралась, приводила все в порядок, и вообще перетрясла весь дом. Упаковки с полезными кашами разложены по размеру в убывающем порядке, трусы – по цвету и давности приобретения, флаконы с косметикой рассортированы на те, что для лица, для тела, для рук (косметика разных фирм разложена отдельно), а компакт-диски стоят по алфавиту. Всюду, куда ни посмотри, безупречный порядок и чистота. Смешно. Я знаю, где лежит список тех, кому я посылала рождественские открытки в девяносто пятом, но понятия не имею, где искать своего
Времени хватает и для того, чтобы навести порядок и чтобы прочистить себе мозги. Я составляю список неудач. Или, говоря точней, список своих ошибок. Свои злодеяния я раскладываю по категориям: Даррен, мама, друзья, работа, любовники и все остальное. Эти же мотивы повторяются в каждом подразделе.
Получалось, что ради собственного спокойствия я безжалостно попирала чувства других. Хуже того, я оправдывала свое поведение, затаив на родителей угрюмое недовольство за то, что они посмели принимать решения и жить своей собственной жизнью. Я вспомнила, как Фи спросила меня однажды в порыве пьяной откровенности, когда мы сидели в одном жутком пабе:
– Ты не могла просто, ну, ошибаться, как все ошибаются?
Оглядываясь назад, я думаю, что так оно и было. Наверняка. В конце концов, у меня была куча возможностей совершать ошибки.
Почему же я не заметила, что мама учила меня любви, а не равнодушию? Она так меня любила и долгие годы жила только для меня. А я этим возмущалась, и мне казалось, что она на меня давит.
У меня были замечательные друзья, а чем я им отплатила? Я пользовалась добротой Иззи и вертела ею, а потом оскорбила Джоша. Нашу с Иззи дружбу будет очень трудно восстановить. И чтобы сохранить эту дружбу, я должна научиться честным и справедливым отношениям.
Джоша, своего лучшего друга, я потеряла навсегда. Трудно представить, что кто-то из нас сможет забыть то, что произошло. Слишком сильно задета его гордость. И слишком стыдно мне.
На работе я с детским безрассудством пользовалась своей властью. Меня опьяняли и слепили успехи, рейтинги, растущие рекламные доходы, и я не видела, сколько зла несет людям моя программа. Сейчас я заставляю себя анализировать все события: от женщины, рыдавшей у нашей регистратуры перед Рождеством, до шелковой фермы, которую вынуждены были закрыть из-за того, что сильно упал экспорт.
Сколько же жизней я поломала ради «Секс с экс»! Разве можно было вторгаться самой и позволять другим вмешиваться в жизнь любящих людей? Могли бы эти люди остаться вместе, если бы не мое вмешательство? И если да, то всегда ли это кончается плохо, как я думала прежде? А еще было нечестно давить на эмоции людей незадолго до свадьбы. К тому же это была не просто игра и не только шоу. Теперь-то я понимаю, что «Секс с экс» было просто изощренным способом доказать, что мой отец скорее правило, чем исключение.
Я гордилась своей независимостью и не имела понятия, что такое одиночество.
Как больно. Встаю и хожу по кухне, пытаясь хоть на время забыть этот ужасный список.
Наливаю себе немного «Эвиан» и прижимаю ко лбу холодный стакан. Боль вроде бы проходит, но, кажется, я веду себя вроде стюардессы, которая за секунду до катастрофы спрашивает пассажира: «Курица или говядина?»
Я снова беру ручку.
Мои бывшие любовники. Я уверена: большинство из них знало, что их ждет. Любовь тут ни при чем. Эти мужчины чаще всего были женаты или имели постоянных подруг. Они хотели потрахаться быстро и без проблем, и я им это позволяла.