Секс в восточном городе
Шрифт:
Тикра [56]
Признаюсь, погружение на целый год в жизнь подруг сделало меня одной из тех женщин, которые в точности знают, чего хотят.
Я хочу любви, которая остается в сердце навечно, как у Фейсала и Мишель. Я хочу мужчину, который будет заботиться обо мне, как Фирас заботился о Садим. Я хочу, чтобы наши отношения и после свадьбы оставались прочными, как у Низара и Ламис. Я хочу иметь здоровых детей, как Гамра, и
Через два дня после праздничной вечеринки Садим вернулась в Аль-Хобар и пригласила кузена выпить с ней кофе. Вечером она притворилась больной, чтобы не идти вместе с тетей и ее дочерьми в гости к родственникам. Впервые за всю жизнь девушка мучительно задумалась о том, что надеть для Тарика. Она несколько часов стояла перед зеркалом и меняла наряд за нарядом, одновременно пытаясь решить, что же сказать юноше. Тот провел более двух недель в Эр-Рияде, ожидая, когда же Садим определится. Тарик не хотел торопить ее, вернувшись прежде, чем она будет готова. Девушка начала стесняться, что ей требуется так много времени; поэтому она попросила Тарика вернуться в Аль-Хобар, но не предупредила, что еще не приняла решения.
Садим вспомнила совет Гамры, который подруга повторяла при каждой встрече: «Бери того, кто любит тебя, а не наоборот. Мужчина, который любит женщину, думает только о ней и делает все, что она захочет. А в противном случае он мучает ее и заставляет бегать за собой по пятам».
Но потом Садим вспомнила слова Мишель — о том, что истинную любовь невозможно заменить ничем заурядным. А затем перед глазами девушки встал образ счастливой Ламис и смутил ее еще сильнее. На память ей пришла молитва Ум Нувайир: «Пусть Аллах даст тебе все, чего ты заслуживаешь», — и Садим немного успокоилась. Она была уверена, что заслуживает многого. Ум Нувайир — хорошая женщина, и Бог наверняка прислушается к ее словам.
Когда Садим здоровалась с Тариком, тот задержал руку кузины в своей чуть дольше, чем обычно, пытаясь угадать, какой ответ она ему даст. Девушка отправилась в гостиную, с улыбкой наблюдая за тем, как Тарик прогоняет младшего братишку, Хани (тот ускользнул от няньки и пытался нырнуть в комнату вслед за старшими).
Эта встреча была не похожа ни на одну из прошлых. Они не играли в «Монополию», не спорили за право завладеть телевизионным пультом. Молодые люди даже выглядели иначе, чем всегда. Садим надела коричневую замшевую юбку до колен, светло-синюю шелковую блузку без рукавов и сандалии на высоком каблуке, позволявшие полюбоваться ее безупречным французским педикюром. Тарик явился в тобе и шимаге, хотя раньше носил традиционный костюм только по религиозным праздникам. Лишь одно не изменилось: он не забыл принести кузине ее любимый гамбургер.
Они поужинали молча, погрузившись в собственные мысли. Садим вела горестный диалог с собой.
«Не о такой любви я мечтала всю жизнь. Тарик — не тот человек, который заставит меня плакать от счастья в день подписания брачного контракта. Он милый и добрый, но очень заурядный.
Когда ужин был окончен, Садим попыталась оттянуть начало неизбежного разговора.
— Принести тебе что-нибудь, Тарик? Чай? Кофе?
Ее мобильник, лежавший на низком мраморном столике, зазвонил. Глаза у Садим округлились от удивления, а сердце подступило к горлу, когда она увидела на экране номер позвонившего. Это был Фирас.
Девушка вскочила и вышла из комнаты, чтобы ответить на неожиданный звонок — особенно неуместный в такую минуту. Может быть, Фирас каким-то образом узнал про Тарика и позвонил, чтобы повлиять на нее? Почему он всегда все знает и появляется в решающий момент?
— Саддума, как твои дела?
— Как мои дела?
При звуках голоса, который Садим не слышала уже давно, сердце у нее сжалось. Она думала, что Фирас спросит про Тарика. Вместо этого мужчина заговорил о том, что видел ее два дня назад в отеле с подругами. Девушка наблюдала за тем, как Тарик нервно потирает ладони. Он ждал.
— Значит, ты звонишь лишь затем, чтобы сообщить об этом?
— Нет… если честно, я хочу тебе сказать… э… я понял, что…
— Поживей, у меня садится аккумулятор.
— Садим! За одну минуту с тобой я испытал больше счастья, чем за все то время, что прожил с женой.
Девушка помолчала, а затем колко заметила:
— Я предупреждала, но ты сказал, что справишься, потому что ты мужчина и думаешь головой, а не сердцем. Помнишь?
— Саддума, милая, я хочу тебя, я скучаю по тебе. Мне нужна ты. Твоя любовь.
— Нужна тебе? Что это значит? Думаешь, я вернусь и стану твой любовницей, как раньше, — теперь, когда ты женат?
— Я знаю, это невозможно. Поэтому… я прошу… выходи за меня замуж.
Садим прервала связь, не дождавшись конца разговора. Судя по торжествующему тону, Фирас ожидал, что она падет ниц с благодарным «да», едва услышав предложение стать его второй женой. Садим вернулась к Тарику. Тот снял шимаг, кое-как повесил его на подлокотник кушетки и начал неистово ерошить волосы обеими руками. Девушка засмеялась. Она пошла на кухню, готовясь преподнести кузену самый удивительный сюрприз в его жизни.
Она вернулась с двумя бокалами клюквенного сока на подносе. Кузен поднял голову и взглянул на нее. Садим потупилась и улыбнулась с наигранным смущением — точь-в-точь как героини старых фильмов, которые они некогда смотрели вместе. Подражая классическим сценам, когда девушка намекает ухажеру, что предложение принято, Садим поставила поднос перед Тариком и протянула ему бокал. Юноша засмеялся и начал целовать ей руки. Он восторженно твердил:
— И почему этот человек не позвонил раньше?