Секс-защитник по соседству
Шрифт:
— Я не возьму у тебя не копейки.
— Не время для гордости, Илий. Ты жив, это самое главное, — срывается и она, из глаз текут слезы, а я головой качаю. Обреченно.
— Это не жизнь. Это дерьмо. И тебя в него втягивать я не буду.
— Я уже втянута. Это же из-за меня.
— Да пошла ты! Мне только твоего чувства вины не хватает.
— Но я люблю тебя, я замуж за тебя пойду!
— Зачем?! Книжки читать и у камина, как старики сидеть? Собаку заведем, будем в инстаграмм скидывать дерьмо, чтобы все думали, как мы счастливы?!
—
Не успеваю ничего сказать, как она разворачивается и уходит. И не догнать ведь суку. Не зажать рот, не нагнуть и не трахнуть. Внутри что-то теплится, словно застывший на века вулкан. А кусок мяса между ног даже не шевелится. Блять.
Она приходит каждый день. Между визитами родителей. Выслушивает мое нытье. Смотрит, как ем. Рассказывает о планах. Говорит, что мы обязательно справимся, что она никуда не денется. Что ни в кого другого не влюбится. Что будет со мной до конца. И улыбками одаривает. Но не прикасается. Не целует. А мне хочется руками ее сжать, впитать в себя, не отпускать никуда, стать одним целым, потому что знаю. Закончится все. Не поможет ничего и она просто не выдержит.
Черт, ей ведь только двадцать один год. Она только жить начинает. Может поступить куда хочет. Уехать куда хочет. Сестру найти.
Лика точно не должна возится с калекой. О чем ей и говорю. Постоянно. Обижаю. На бессилие свое злюсь. Видеть никого не хочу. Особенно, если ходят на двух ногах. Бляяя, да лучше бы я в Афганистане сдох, чем так. Как растение. На солнышко не забудьте вынести и водички дать.
Она конечно надеется, терпит, в свой дом меня отвозит, о потерянной сестре даже не заикается.
Даже начинает в постели со мной спать, обнимать, ласкать. А меня колотит. От возбуждения и невозможности его куда-то слить. Фантомный стояк мучает регулярно, а ее отношение, как к ребенку начинает подзаебывать. Я ушел бы, но без нее кажется, как будто кто-то штыком сердце пронзает. На части рвет. Задыхаюсь, когда ее рядом нет. Подыхаю.
Поэтому делаю все, что требуется. Лекарства, терапия, прогулки, еда. И были бы мы с ней на необитаемом острове, я бы выдержал. Но она красивая и каждый это подмечает. Все ее хотят. И все могут, а я не могу. Ничего не могу.
Особенно во время очередной терапии, когда к нам приходит физиотерапевт и массирует мне ноги. Лечить пытается. Высокий, подтянутый парень.
И все бы ничего, но он такие взгляды на Лику бросает, что тошно становится. Рассказывает что-то о методике, а она уши развесила, в своих лосинах ногу на ногу положила. Не могла одеться поприличнее. И что это за футболка. Она же обтягивает как вторая кожа. Выставляя на обозрение мой любимый третий размер. Или четвертый. Неважно, главное идеальный.
Глава 40.
***
— Так что если хотите могу записать вас на курсы.
— Это очень интересно, — говорит она и жмет кобелю руку. – Думаю, я так быстрее смогу Илию помочь.
Как будто нет меня здесь. Пустое место. Вот дерьмо. И он выше ее. А я теперь в пупок смотрю.
— Тогда звоните, как решите. Я все вам подробно расскажу, — выходят они из комнаты и телефонами обмениваются. Заебло. Подтягиваюсь на руках, сажусь в кресло и выезжаю в коридор, где эти голубки воркуют.
— Ты иди своей жене рассказывай, а мою отпусти нахуй, — пусть еще не жену, но точно бабу. Мою бабу.
— Илий!
— Закрой рот. Ты сама-то не видишь, что он клеит тебя? Или устала жить с калекой и на член захотелось. Настоящий. А ты глаза не лупи так. У меня ног нету, врезать-то я тебе могу.
— Илий! – зло вскрикивает Лика и тут же уводит застывшего врача вниз. А я глаза закрываю. Не могу здесь находиться. Этот дом. Он полностью оборудован для инвалида. Страшно представить, сколько бабла она сюда влила ради моего удобства. Ради меня. Жалеет. Холит. Лелеет.
А что делаю я? Ровным счетом ничего. Даже работать, и то не могу. Только ною и злюсь.
— Илий, — возвращается она, смотрит обиженно. Ледяным гневом обжигает. – Ты можешь орать на меня, сколько тебе влезет, но не смей позорить при других.
— Ты про упоминание резинового члена? Но он ведь и правда тебе не нравится. Давай другой размер закажем.
Это я настоял на секс игрушках. Самому тошно, но мы должны хоть как-то трахаться. Пусть с помощью приспособлений. Но Лика не может, как следует расслабиться. Сжимается вся и кончить не может. И что я получается, вообще ни на что больше не гожусь.
— Мне перестает нравится твое отношение. Твоя беспричинная ревность. Ты стал… Я здесь с тобой, — тут же тушуется она и садится мне в ноги. А раньше я бы мог заставить ее сосать, а теперь ничего не могу. И это убивает. Выжигает все хорошее изнутри, оставляя давно спрятанных демонов. – Мы должны быть сильнее этого. Мы переживем эту беду и будем счастливы. Нужно только время. Ты же сильный, ты столько всего перенес, столько вынес. Что тебе…
— Ты сестру начала искать? — перевожу тему, потому что ее словесная позитивная терапия заебала. – Прошло три недели.
— К Ломоносову она не попала, значит в порядке.
— Раньше ради нее ты на многое шла.
— И сейчас пойду, — обижается она. – Но она сделала выбор и попросила о ней не беспокоится.
— А если я попрошу, — тут же задаю важный вопрос. И с волнением жду ответа.
— Как только встанешь на ноги и попросишь, тогда уйду, а пока даже не надейся, — поднимается она, отходит и закрывается в своем кабинете. Где обычно готовит домашние задания. Она поступила на учебу в филологический и теперь много времени проводит на занятиях и за уроками.