Сексуальная жизнь в норме и патологии. Книга 2
Шрифт:
Единственной проблемой, омрачавшей его безоблачную жизнь, были отношения с родителями, от которых ему первые годы удавалось скрывать подробности своей личной жизни, и он им писал, что живет в общежитии и готовится к поступлению в институт, но ни разу он в родной город не приезжал, так как даже ненадолго не хотел оставлять своего друга.
Но когда родители сами приехали его навестить и узнали о его жизни, они устроили скандал, требовали, чтобы он немедленно прекратил "развратничать" и вернулся домой.
Однако Владимир категорически отказался, поссорился с родителями, не читал писем,
Спокойная жизнь Владимира омрачилась на пятом году совместной жизни с другом, когда тот стал задерживаться по вечерам, приходил очень поздно, стал избегать сексуальных контактов, ничего не объясняя Владимиру, что происходит.
Владимиру даже мысль об измене в голову не приходила, и он терялся в догадках, но думал, что у друга дела или неприятности, пока тот как-то не привел домой молодого мужчину. Ничего не объясняя Владимиру, он попросил его постелить себе постель в другой комнате, а сам остался в спальне с новым партнером.
Владимир не спал всю ночь, прислушиваясь к звукам и смеху из спальни, несколько раз в ванную прошел его друг, но в комнату Владимира даже не заглянул. Утром, проводив своего нового любовника, друг твердо сказал ему, что их отношения исчерпаны, у него давно уже новое увлечение, и Владимир может либо уходить, либо остаться у него, но никаких сиен и выяснений отношений быть не должно. Владимир растерялся и расплакался, друг его потрепал по плечу, сказав, что " такова жизнь, и чувства есть чувства"
После этого их сексуальные отношения прекратились, хотя Владимир продолжал жить у друга, но в другой комнате. Он остался не только потому, что ему некуда было уйти, но потому, что каждый раз, когда друг приходил домой без своего нового любовника, Владимир надеялся, что тот его к себе позовет.
При воспоминаниях об их былых отношениях у него возникало желание и эрекция, и однажды он не выдержал и сам пошел в спальню к другу. Но тот в довольно резких выражениях высказал ему, что Владимир его больше в сексуальном плане не волнует и приказал убираться.
Владимир был в полном отчаянии, плакал, а потом пришел к выводу, что жизнь больше не имеет смысла, решил отравиться и выпил упаковку реланиума, который иногда принимал его друг. Но его довольно быстро обнаружил на полу в кухне его друг, вызвал "Скорую помощь", и Владимира госпитализировали в центр по лечению острых отравлений НИИ им. Склифосовского, где я с ним и беседовала через два дня после поступления.
Во время беседы все подробно о себе рассказал. Подавлен, депрессивен, плачет, ищет сочувствия и помощи, не представляет, как он будет жить дальше, так как у него не осталось ни одного близкого человека, и даже к родителям он теперь не может вернуться.
В процессе лечения настроение выровнялось, и хотя он вспоминал об измене друга, но уже без слез и прежнего отчаяния.
При выписке сказал, что хотя ему и очень
Но нередко к изменам своих сексуальных партнеров гомосексуалы относятся крайне болезненно. Иногда это принимает очень жестокие формы.
Расскажу об одном случае.
Когда я еще училась в институте, возле метро "Измайловский парк", где была одна из клиник нашего института, торговал пирожками всем известный пассивный гомосексуал. Никто не знал, как его зовут, и все презрительно звали его "педиком" и "Дунькой", и он откликался даже на эти обидные прозвища, так как был добродушным и безобидным олигофреном в степени глубокой дебильности.
Мои сокурсницы даже брезговали покупать у него пирожки, так как говорили, что, наверное, он даже руки после своих сексуальных контактов не моет. А я уже тогда знала, что буду психиатром, с детства я росла на территории психиатрической больницы, больных не боялась, любила и понимала, и мне все было интересно. Я очень часто разговаривала с ним, и он мне все о себе рассказывал. Его уже нет в живых, поэтому я могу о нем рассказать.
Звали его Володей, было ему 25 лет. Он был сиротой, подкидышем, ничего о себе и своих родителях не знал, его нашли в грудном возрасте на крыльце частного дома в 1946 году, и хозяева сначала взяли его, но обращались с ним плохо, кормили хуже, чем своих детей, попрекали, что он "лишний рот". Его дразнили, обзывали и били другие дети, а он был тихим и робким, никогда не мог дать сдачи и постоять за себя.
Когда ему исполнилось 8 лет и стало заметно, что он отстает от других детей в умственном развитии, его отдали в детский дом. Там его тоже все дразнили и обижали.
Он не смог получить даже среднего образования, проучился всего 5 классов, а потом убежал из детского дома и долго беспризорничал, голодал, питался объедками, воровал по мелочи или попрошайничал.
О годах своих беспризорных скитаний он вспоминал с ужасом, его много раз жестоко избивали даже за мелкое воровство, у него был перелом руки и нескольких ребер после того, как один хозяин избил его поленом и ногами за то, что он украл несколько яблок из его сада. Рука срослась неправильно, и он с трудом владел ею.
Когда ему было 16 лет, на улице его приметил один мужчина, как оказалось, неоднократно судимый карманный вор, который взял его к себе и приучил воровать. Но обращался он с ним хорошо, не обижал, кормил, приодел, давал денег на выпивку и папиросы и не позволял другим Володю дразнить и обижать. Однажды он даже поколотил соседского мальчишку, который кричал в адрес Володи разные обидные слова и кидал в него камнями.
Сам он оказался активным гомосексуалом, но насилия над подростком не совершал, а действовал лаской, и тот был ему благодарен и готов ради него на все. Он был первым в его жизни человеком, который к нему хорошо отнесся, и Володя его искренне любил. Жили они вдвоем в частном доме в Подмосковье.