Сексуальные типы: поиск идеального любовника
Шрифт:
Людей, основным личностным типом которых является «стыдливый», обычно принято называть застенчивыми. Эта застенчивость, однако, не мешает им жаждать дружбы. Они избегают общественных отношений не потому, что не доверяют людям или не любят их, а по той причине, что боятся сказать что-либо неподходящее или повести себя глупо. Им требуется дополнительная уверенность в себе до того, как вы введете их в незнакомый коллектив; им нужно заранее знать, что их примут доброжелательно.
Хотя они легко обижаются на критические или неодобрительные замечания в свой адрес, обычно
Застенчивые и стыдливые люди чрезвычайно часто встречаются в современном обществе, одной из основных характеристик которого является соперничество в стремлении равняться на «звезд». Наша культура умение преподнести себя ставит выше душевных качеств, физическое совершенство — выше доброты, а предпринимательские способности — выше способности к сопереживанию.
Мы изо всех сил пытаемся увидеть себя в зеркалах, навязанных средствами массовой информации, беспокоясь о том, как мы могли бы выглядеть на страницах глянцевых журналов или на громадных экранах кинотеатров со стереозвуком. Сравнения с «образцами для подражания», тиражируемыми телевидением и Голливудом, всегда оказываются не в нашу пользу.
Эти сравнения порождают в нас искаженное представление о самих себе, подобно тем отражениям, которые мы видим в кривых зеркалах парковых «Комнат смеха». Сравнивая себя с «кумирами», упорно насаждаемыми медиа-магнатами, мы убеждаемся, что слишком толсты, слишком бедны, слишком неловки, слишком стары и т. д. И, как будто только этих оскорблений для нас недостаточно, телепроповедники настойчиво внушают нам, что мы слишком сексуальны, слишком скупы или слишком довольны собой. Миллиарды долларов тратятся на то, чтобы мы поверили, что изо рта у нас воняет, из подмышек разит потом, а кожа у нас слишком шершавая.
И, кажется, нет конца обвинениям в присущих нам недостатках, один из которых постыднее другого! Никогда раньше возможность сравнить себя с «высшими существами» не была такой простой — для этого достаточно всего лишь включить телевизор. Никогда раньше горстка медиамагнатов не могла с такой легкостью стыдить миллиарды телезрителей. Будь жив Черчилль, он мог бы так высказаться по этому поводу: «Никогда еще в человеческих отношениях не было так много стыда, испытываемого массами по велению единиц!»
Роксанна
Роксанне было около тридцати, когда она впервые пришла ко мне на консультацию по поводу своих, как она сама их назвала, «сексуальных проблем». Привлекательная и образованная, раскованная, но вместе с тем и уравновешенная, она казалась принадлежавшей к тем людям, у которых «всегда все в порядке». Однако, как только она устроилась передо мной в кресле и приступила к повествованию о своем несчастном браке, от ее самообладания не осталось и следа.
— Я ненавижу секс! — всхлипнула она. — Это… это так грязно! — И она продолжила свой сбивчивый рассказ, перемежая фразы сдавленными рыданиями.
— Когда Джек заводится, он начинает целовать меня с открытым ртом. Боже! Я не могу этого выносить. Как бы я хотела, чтобы секс у нас проходил
Хотя женаты они были менее полугода, брак Роксанны и Джека оказался на грани распада из-за их сексуальной несовместимости.
Я пригласил Джека прийти ко мне вместе с Роксанной на пару совместных сеансов, надеясь из общей беседы почерпнуть ключи к пониманию того, что неладно в их отношениях. Однако после этого я оказался в еще большем затруднении, так как Роксанна и Джек, насколько я мог судить, были далеко не безразличны друг другу.
Это озадачило меня, потому что секс для большинства супругов обычно является безошибочным барометром их отношений. Сексуальные проблемы — это внешние проявления более глубоких разногласий. Подобно тому, как классический спор о правильном способе выдавливания зубной пасты из тюбика представляет собой лишь видимую часть айсберга семейных отношений, так и сексуальные проблемы часто являются симптомами более серьезных внутренних конфликтов. Обычно трудно бывает добиться какого-либо прогресса в терапии, не разобравшись предварительно в этих скрытых, глубинных разногласиях.
Совместные сеансы только запутали дело, так как я не смог вынести из них никакой пользы. Роксанна и Джек получали несомненное удовольствие, находясь в компании друг друга, даже обменивались шутками во время сеансов и выглядели вполне счастливой супружеской парой с тем единственным исключением, что Джека интересовал секс, а Роксанну он пугал. Период добрачного ухаживания у них был коротким, но интенсивным, и тот факт, что Роксанна не любила целоваться «по-взрослому», не показался им достаточным основанием для разрыва помолвки. Во время медового месяца, однако, по мере того, как секс становился все «грязнее», серьезность существующих между ними противоречий начала угнетать их обоих, но менять что-то было уже слишком поздно.
Поскольку совместные сеансы оказались бесполезными, я решил провести с Роксанной индивидуальную психотерапию. Уже через несколько дней, когда она рассказывала о своем детстве, я обнаружил, что всю свою жизнь она ужасно стыдилась Роджера, своего умственно отсталого брата.
Когда я попросил ее описать Роджера, первым, что вспомнилось ей, была его отвисшая нижняя губа и вечно глупая ухмылка, которую она так ненавидела. Особенно яркими были ее воспоминания о беспорядке, который он устраивал вокруг себя во время ёды, и о том, как чавкал, пережевывая пищу с открытым ртом и не замечая слюны, постоянно стекавшей по подбородку.
Роксанна была одновременно поражена и обрадована, когда я обратил ее внимание на схожесть ее описаний секса и первых мыслей при воспоминании о Роджере. Она мгновенно сопоставила свое восприятие секса как занятия «грязного» с той «грязью», которая ассоциировалась у нее с Роджером, и уже без дальнейших моих подсказок поняла, что ее пылкое неприятие секса было вызвано тем, что в эти моменты она подсознательно вспоминала Роджера, от которого всегда страстно мечтала дистанцироваться.
— Какое это облегчение, — рассмеялась она, — узнать, что отвращение у меня вызывает не муж, а брат!