Сексуальный папочка
Шрифт:
— Можно мне нарисовать цветок на больших пальцах ног? — спрашивает Хейден, пока Дейзи заканчивает покрывать лаком ее ногти.
— Ты вовремя ложилась спать, пока была у мамы?
— Я следовала всем правилам.
— И слушалась меня на прошлой неделе?
— Да.
— А слушалась ли ты Эбби, когда была с ней?
— Я всегда слушаюсь Эбби, — говорит она, и из-за того, как она произносит имя своей няни, мое сердце сжимается. Хейден произносит его со всей искренностью и любовью в своем голосе. Она обожает Эбби, а Эбби обожает ее.
Я потираю
— Тогда ты можешь нарисовать цветок.
После педикюра я веду Хейден на обед в ее любимую закусочную, где мы съедаем сэндвичи с курицей и картошкой фри, и тяжесть в моем желудке образуется не от еды, а от осознания, что настоящая игра начнется через тридцать минут, когда Эбби придет на работу.
Мы возвращаемся домой, и через несколько минут приходит Эбби.
Когда раздается стук в дверь, я начинаю глубоко дышать и направляюсь к двери, мои ноги еле двигаются, нервы на пределе, а глупое сердце бьется слишком сильно. Я как «шведский стол» противоборствующих эмоций — похоть, желание, сожаление и надежда, все эти чувства смешаны вместе и нарезаны соломкой.
Но когда я открываю дверь, одна единственная эмоция берет верх, а дыхание застревает в горле. Желание побеждает, и оно исходит не только от тела, но и от разума. Эбби такая красивая. Ее непослушные светлые волосы разбросаны по плечам, на ней надета оранжевая футболка с V-образным вырезом и свободная юбка с цветами. Как обычно на ней почти нет макияжа, и она выглядит достаточно хорошо, чтобы ее поцеловать.
Черт.
Я вернулся к тому, к чему не должен был возвращаться — к мыслям о том, чтобы прикоснуться к ней. О том, какими чертовски восхитительными были ее губы на вкус. Как она практически оседлала меня. Как она ощущалась в моих руках — так тепло и идеально, желая того, что я должен был ей дать.
— Рад тебя видеть, — говорю я, и мой голос звучит так, будто он с другой планеты.
Эбби широко улыбается. Слишком широко.
— Я тоже рада вас видеть, мистер Треверс.
Я вздрагиваю, когда она устанавливает дистанцию между нами, используя мою фамилию.
— Саймон. Никто не зовет меня мистером Треверсом, — мягко говорю я. Но, может быть, эта дистанция — всего лишь формальность, то, что ей нужно, чтобы справиться с моим проступком.
Она кивает, а затем протягивает руки к Хейден, которая врезается в них, крепко ее обнимая.
— Что ты хочешь поделать сегодня, сумасшедшая девчушка? Потому что у меня есть кое-какие дикие идеи.
— О, скажи мне, скажи мне, скажи мне, — говорит Хейден, подпрыгивая вверх-вниз.
Эбби не смотрит на меня. Ее взгляд устремлен на мою дочь, когда она делится с ней своими планами на день.
В отличие от меня, у нее, похоже, нет никаких проблем с тем, чтобы притвориться, что того поцелуя никогда не было, и это словно удар невидимым кулаком в живот. Это больнее, чем я ожидал, хотя и предвидел это в течение нескольких последних дней.
Глава 14
Эбби
После
Когда я опускаю мягкий материал на ее плечи, вспоминаю слова Саймона, которые он сказал мне однажды, когда я рылась в шкафу для белья в поисках одеяла для сна.
— Почему этот термин существует?
— Какой именно?
— Одеяло для сна. Я не понимаю, — сказал тогда он, почесывая голову. — Оно меньше, чем обычное одеяло. Значит ли это, что во сне ты уменьшаешься?
Я засмеялась.
— Конечно. Научно доказано, что мы становимся меньше во время послеобеденного сна.
Он просиял.
— Так я и знал.
Покидая комнату Хейден, я улыбаюсь, вспоминая этот момент. Его наблюдение позабавило меня тогда, и сейчас оно произвело на меня тот же эффект.
Мы всегда легко понимали друг друга. Всегда ладили. Конечно, он мой босс. На нем лежит большая ответственность, и он подписывает мои зарплатные чеки, но наши отношения никогда не были похожи на рабочие.
Мы шутим. Дразним друг друга. Мы разговариваем.
Он всегда казался мне… другом, несмотря на то, что я влюблена в него. Но, тем не менее, он друг.
И я хочу убедиться, что мы снова сможем стать друзьями. Не просто начальником и сотрудником, а друзьями… друзьями, обсуждающими одеяла.
Закрыв дверь, я тихо прохожу по ковру, достаю телефон из своей сумочки и ставлю будильник через сорок пять минут. Если позволю Хейден проспать слишком долго, она не сможет уснуть ночью, но она устала, так как мы много ходили пешком, ели булочки с лапшой, гуляли по причудливым бутикам, поедая печенье с предсказанием.
В магазине безделушек, где было полно украшенных вышивкой курток, вентиляторов и других мелочей, она вежливо попросила меня купить ей одну из тех красных и золотых кошек, что непрерывно машут лапой, так что я купила одну для нее, а затем и для ее подруги Мэдисон, которая живет на третьем этаже. Затем она захотела подарить папе бамбуковое дерево, чтобы оно принесло ему удачу при заключении новой сделки.
Когда я расплачивалась за покупки, мое сердце наполнилось странным сочетанием вины, стыда, и, как ни странно, волнения от покупки чего-то для Саймона, хоть фактически это и было от его дочери. Самый опасный орган в моей груди кричал маленькой девочке: «Твой отец потрясающий, и я без ума от него».
А затем мой мозг, словно насмехаясь, сказал: «Не будь дурой. Прекрати фантазировать о папе этой девочки».
Мужчина, по которому я схожу с ума, отец этой прелестной, милой, смелой, замечательной девочки. Я хочу, чтобы она была в моей жизни, и мне нужна эта работа.