Секта Безумного Мага
Шрифт:
Мы постояли немного у входа, прислушались-присмотрелись. Зарыл здесь Дрэвен топор войны своей смертью или отполировал — надо выяснить. Я если что про ловушки, активируемые после смерти, заботливыми негодяями в своих захоронках.
Компактный зал, скорее широкий коридор с двумя дверями, слева и справа, проход продолжающийся дальше, невидимый за поворотом.
— Далеко проход идет? — спросил я Каваса.
— Метров двадцать, ваша милость, — прошептал тот и без напоминаний уточнил. — дальше лестница наверх, выходящая прямиком в оседзский дуб. Сердцевина дуба
Тишину нарушил хриплый стон из ближайшей к нам двери.
— Здесь манаотсосная процедурная. — торопливо подсказал Кавас. — За ней сортировочная, справа комната отдыха, рядом с ней разделочная.
— Меня сначала в манаотсосную привели. — сказал Вин Гезин. — Боли нешуточные, когда ману насильно выкачивают. Мне еще повезло: маны в моем теле немного, выходит трудно. Часов шесть всего пролежал на столе, когда Дрэвен покривился, глядя на меня, и приказал к дендроиду отправить. То чудище, как я понял, выкачивало в себя навыки с живых людей.
Его лицо передернуло от воспоминаний.
— Эти ощущения… когда дендроид пускает корни, вытягивает их, подбирается к тебе, пристраивается… Словно свёрла впиваются в тело. Каждый нерв вытягивается струной, всасывается и перетекает из тела. Было больнее, чем в манаотсосной.
Он присел прямо на труп убитого земляного ящера, не в силах оставаться на ногах.
— А че ты жмешься-то? — благодушно сказал я тогда Кавасу. — Давай, открывай все запертые двери. Если есть ловушки, примешь на свое тело. Быстрее!
Дело даже не в том, что Каи рядом с нами не было и стоило подстраховаться. Хотелось воспитательного момента. Негодяй, подло работавший на врага, доблестно разминирует своим телом ужасные ловушки. Умирая, он раскаивается в своих злодеяниях, завещая городу ручного дракона, гору из камней Тафирима и обратный портал на Землю.
Да, я знаю, так не бывает, но помечтать-то можно? КОМ и Комик-кон рождены друг для друга: в Сан-Диего хорошо в любое время года. Если и возвращаться на Землю, то в полном составе и сразу начинать фестивалить на сбагренные килограммы золота.
Пока я предавался сладким мечтам, вспотевший Кавас истерично дернул ручку манаотсосной.
Глава 3
Китайцы — первые в мире сексисты. Их иероглиф, обозначающий женщину (?) — наклоненная вправо пухленькая «h», с наложенной посередине «L». Когда таких иероглифа вместе два: как глагол читается скандалить. Как существительное означает глупость. Ну а если вы увидите три таких — всё, тушите свет, пришел конец света: анархия, хаос, полнейший беспорядок.
Ничего такого ни о Земле, ни о китайцах, ни тем более об иероглифах Эмаден Малурон не знал. Но его лицо, искусно состаренное гримом и морщинами, точно тянуло на три иероглифа. Словно типичная старая бабка, перед криптовалютным билетным терминалом на вокзале, Эмаден Малурон смотрел на каменную статую Скрипа, прикованную цепью к стене таверны.
Самур воочию воспринимался иначе, чем по донесениям
Знакомые только из письма, огромные часы с водяным орлом на циферблате, вызвали его искреннее восхищение. Городская ёлка удивила шпиона магоголиков природной красотой и нарядностью, а ледяные статуи вызвали озабоченность обладанием Шайна таким крутым зачарователем воды с потрясающим микроконтролем магии. Но это Шайн, издревле славящийся магами воды: скульптуры явно сотворила принцесса, регулярно ошивающаяся в Самуре по причине детской влюбленности в местного проходимца. А вот обозначившийся здесь волшебник стихии земли, с такой силой…
Лопиталь, покоренный застывшей красотой и мощью заклинания, потянулся пощупать-постучать статую у таверны, но был остановлен строгим окриком.
— Не дозволено!
К двум, замаскированным агентам магоголиков неспешно приблизился патруль городской стражи. Плотный толстячок с усами и двое поджарых служивых.
— А чаво, милок, — начал отыгрывать роль сельской простушки Эмаден, — нешто камень рассыпется, ежели внучок мой погладит?
— Сержант Джил Свакинг, городская стража. — представился толстячок и строго произнес. — Приказ его милости.
Он пошарил глазами по седой старушке с клюкой, усохшим рукам в пигментных пятнах, невзрачному мужчине рядом с ней, светившему глуповатым лицом, с большим коробом на спине. Снизошел до объяснений.
— Их милость сказал: в момент окончания действия заклинания, все совершенные над статуей действия моментально окажут эффект. По голове ей постучали несколько раз, песчинка откололась, а в момент оживления, человек лишится части ткани.
— Поди ж ты, — удивилась бабка и тыкнула в табличку на груди Скрипа, — так то злодей был, чего эту плесень жалеть?
Джил Свакинг посмотрел на настырную старушку.
— Степень злодейства должна установлена, после все причастные должны понести наказание в установленном законом порядке. Мелкие и средние, принести пользу в городских шахтах. Остальные отправиться к Ангелу Тачибане. В данный момент, статуя — собственность многоуважаемой волшебницы Верлиты, переданная в субаренду городской таверне. Одновременно, окаменелая скульптура городская достопримечательность, демонстрирующая всем негодяям, что их ждет за преступления.
— Статуя оказывает мотивирующий психологический эффект! — раздувшись от важности, добавил сержант. — Трогать никому не позволено. Вы сами чем промышляете и с какой целью в Самур прибыли?
— Рьюинские мы, — гордо выпрямил согбенные плечи Эмаден, — из деревушки Белокопытное, что недалеко от Рьюина. Я знахарка Мадена, а то мой внучок сущеглупый. Всю жизнь посвятила травничеству. Старому графу помогала в своё время дочь выходить, да вишь как с орками получилось. Потерял семью граф, да и сам слег. Жить ему не хотелось, а от такой печали средства нет. Пока суд, да дело, думает знать и король, кто в графстве главный теперь будет, подрядилась я с помощничком своим на заработки. Ну шо ты мечешься, как бздя по мудям! — прикрикнула повелительно бабка на внука.