Секта Ушельцев. Том 2. Познание истины
Шрифт:
– В Душе, я тоже склонен верить всему, что здесь происходит. Но моё закостенелое сознание пока борется. Сам ругал за это представителей официальной науки, а на практике оказалось, что ничем не лучше них.
– А ты спроси у своих снов? Или как правильно сказать? Найди ответ в своих ведениях.
– Мои сны – это очень сложная магия. Использование её не всегда уместно.
– В смысле?
– Если ты постоянно занята решением своих мелочных проблем, не стоит привлекать к этому магию сна. Ибо, если ты спросишь у Вселенной, например, о роли Солженицына в мировой литературе, маятник и рамка или вовсе не шелохнутся
– Всё шутишь?
– Нисколечко. С Мирозданием надо разговаривать со всем почтением. А это, в первую очередь, означает, что не нужно задавать лишних вопросов. Вопросов, не имеющих значения. Ведь не имеет значения Храм это или Секта. Правду здесь говорят или кривду. Имеет значение лишь то, что я сюда зачем-то попал. Попал, значит так надо. Значит, могу чему-то здесь научится. Или для чего-то пригодится. А внутренний фильтр должен отсекать истину ото лжи. А если нет фильтра или он не так настроен, то так мне и надо.
– Нормально. То есть, во сне научиться правильно бить по морде перед боксёрским поединком – это достойный разговор с Мирозданием, а узнать – можно ли верить тем, кто тебя учит, это лишнее?
– В том случае из детства, я не знал, что говорю с Вселенной. Я просто смотрел сны. Это раз. Во-вторых, я тогда не просто переживал, а был уверен, что вся моя жизнь зависит от этого боя. Ну, по крайней мере, спортивная карьера. А тогда для меня это был синонимом слова «жизнь». А здесь, коли я уже сюда попал, мне интересно вне зависимости от того, что за всем этим стоит. Собственно, интересно со всем этим самому разобраться. Это так принято у русичей испокон веков. Мы набиваем собственные шишки. Ибо учитель должен только дать направление. А путь пройти должен ты сам. Иначе это будут не твои знания, а знания твоего учителя. А своих, собственных, так не будет. И чему тогда ты сам сможешь учить других? Знаниям своего учителя? Но если нет своих, то нет и уверенности в том, что знания учителя верны. Так и рождаются фанаты, последователи пророков, учёные-зубрилы, привыкшие со школьной скамьи лишь заучивать уроки, но не мыслить самостоятельно.
– Ну вот, дошли и до школы. Она во всём виновата.
– Несомненно. В наше время нормальное образование от отца к сыну заменила школа. Теперь именно там ребёнок проводит главные годы своего познания Мироздания. Но, вместо того, чтобы научить ребёнка свободному мышлению, его заставляют сидеть на уроках смирно и зубрить. Вместо того, чтобы научить его мыслить, заставляют заучивать чужие теории. Вместо творчества, ребёнок занимается ненужными ему науками. Ну, скажи, зачем ребёнку, мечтающему о карьере спортсмена, к примеру, алгебра и начало анализа? Для общего образования? Да никому этот предмет не нужен, кроме самих математиков, ровно настолько, насколько сами математики никому не нужны.
– А кто же тогда будет открывать новые законы или продвигать нашу техногенную цивилизацию вглубь?
– Опуская ущербность для человека самой техногенной цивилизации, отвечу – кто угодно,
– Но может быть долг в три яблока.
– Да, может. Но не в минус три яблока.
– Всё относительно. У того, кто должно, для простоты исчисления, находится в руках минус три яблока.
– Ну, бред же. Если он из своих рук отдаст тому, кому должен, эти минус три яблока, то вряд ли кредитор будет рад этому.
– А при переносе в другую часть уравнения, знак минус меняется на плюс.
– Знак может меняться на что угодно. Но минус три яблока яблоками не станут. Ни антоновкой, ни белым наливом, ни даже китайкой.
– Математика абстрактна.
– Вот. Именно. Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. А что такое «абстрактность»?
– Отвлечение, теоретическое обобщение.
– Не просто отвлечение, а отвлечение от некоторых свойств чего-либо, для того, чтобы сконцентрироваться на общих, кажущихся кому-то главными свойствами оного. То есть для обобщения предметов или каких-то событий, условий и т.д. Но, тебе ли не знать, что всё решают частности. Мелочи, от которых как раз математика абстрагируется, как от ненужностей.
– Ой, всё! Уже жалею, что я не блондинка. С какой-нибудь фифичкой ты бы уже давно разговаривал бы совсем на иные темы. А я, между прочим, соскучилась. А ты мне тут про Солженицына с геометрий.
– Была бы ты «фифочкой», заблудилась бы в лесу. А коль сюда попала, то изволь развиваться, – сказанное было шуточным признанием её правоты с возможностью не выглядеть напыщенным занудой.
– Хорошо, буду развиваться, буду учиться. Но давай не забывать и о приятном? Надеюсь, нам разрешат поселиться вместе? Ты не против?
– Нет, конечно.
– Не буду тебя отвлекать от саморазвития своими приставаниями?
– Никогда это не мешало. Скорее напротив, любое общение – есть развитие. Вот сейчас разговаривал с тобой и кое что по новому начал воспринимать. А кое над чем задумался и, возможно, скоро продвинусь в знаниях за счёт тебя.
– Как так? Ты же говоришь те вещи, которые уже знаешь сам. Так что ты можешь узнать нового? А я, вроде бы, откровениями не сыпала.
– Не совсем так. Любой человек мыслит во время разговора. И говорит то, что думает в данный момент времени. И мысли эти приходят экспромтом. То есть сам разговор рождает новые мысли. Над некоторыми из которых, стоит позже подумать, уже наедине с самим собой. Возможно и во сне.
– О как. То есть проблема: «Тарх – Бог или шарлатан» для твоих великих снов слишком мала, а разговор со мной заставит размышлять и медитировать? Я польщена.
– Медитация не копание в закоулках памяти или собственной зашифрованной библиотеке. Медитация – это способ возвыситься над проблемой, чтобы видеть её издалека, откуда она станет понятна, и найдутся пути решения. Это как лабиринт. Зайдёшь туда и можешь не найти выход. Никогда. А посмотришь сверху, как бы со стороны, все пути видны и всё становится просто. Чем дальше ты отстраняешься от ситуации, чем выше над ней поднимаешься, чем большую поверхность охватывает твой взгляд, тем проще отыскать правильное решение.