Секта. Ангелы умирают первыми

Точка Александр

Катилась в то время по стране волна всяких колдунов и другой нечисти, ну помните, наверное, начало 90-х? Обещали Рай на земле и мгновенное исцеление. Люди верили, как дети. Оно и понятно: в период смуты всегда хочется верить в чудеса, особенно когда кушать нечего и жить не за что. Шустрый Сережа сразу сообразил откуда ветер дует и с какой стороны ветер несёт запах такой дорогой его сердцу валюты.

Недолго думая, он объявил себя Иисусом Христом, а чего мелочиться то, рубить валюту, так не по мелочам, а сразу кучей. Обрядился в рубище и пошёл гулять по Красноярскому краю. А чего мелочиться-то? Рубить валюту

Опять же, по местным слухам, в первом же селе местные мужики его хорошенько отмутузили, не выдержал он образа, стал приставать нагло к женщинам. Утром встал, весь избитый, весь грязный, подумал и пошёл в таком виде дальше.

Любят

у нас в России обиженных да юродивых. Приютили, обогрели, послушали, но и только. Вернулся Серёжа в Минусинск, стал думать, что дальше делать. Не о крестьянских картошинах он мечтал, а о власти беспредельной, о деньгах, о халяве большой и нескончаемой. И хоть образование у Серёжи было 8 классов, он быстро понял, что нужна теория – своя религия. В Красноярском крае издревле было всего этого навалом, туда ещё с Петровских времён ссылали и раскольников и старообрядцев. Все это перемешалось со временем, кто – то ушёл в тайгу, сохранив веру, кто – то остался в городах, переплетя остатки веры с тем, что из телевизора слышали. Вот Сережа, наконец, встретил человечка нужного и хоть человечек тот был сумасшедшим, но Серёжа был очень внимательным слушателем. Приголубил, приютил и человечек этот ему рассказал свою историю видения религии, устройства мира и т.д. На своём конечно уровне, так как образованием тоже не блистал, но был какое то время в рядах одной из сект того времени. Так появилась на свет идея, где наряду с Христианскими постулатами, были и изыски ранней Блаватской и индуизм с переселением душ и куча ещё всякой всячины. Но ни тот, ни другой, не умели это красиво и правильно высказать. В это время в Минусинск приезжает на гастроли некто Вадим Редькин, по кличке – Репа, неплохой рокер, участник одной из известных рок-групп, в прошлом. Общие знакомые из музыкальной «тусовки» говорили, что он якобы и запил на этих гастролях и после этого стал бродить по России. Где-то там они и встретились с Торопом.

Редькин был шустрый, имел связи, хорошо поставленный слог. Он, выслушав весь этот бред, за пару недель написал «бессмертный» труд «Евангелие от апостола Вадима». Чего там только не было: и конец света, и то, что сам Вадим это апостол Павел, и что Тороп это Иисус, то есть в него переселилась душа Иисуса. Осталось найти Марию-Магдалину. И она нашлась. Известная в московской тусовке журналистка одной из западных компаний, бывший член Европарламента Мария Карпинская. Она-то и донесла до соскучившейся по сенсациям Европы весть о появлении в Сибири нового Распутина, святого старца. И выбила Торопу грант на несколько миллионов долларов. Грант выделялся на «Проведение эксперимента по выживанию человека в природных условиях». Были оговорены и условия: во-первых, Тороп прекратит называть себя Иисусом. Для Европы не нужен новый Иисус, так появился Виссарион. Во-вторых, обязательным условием эксперимента был полный отказ от плодов цивилизации: лекарств, докторов, вареных продуктов, любых животных продуктов, включая молоко. Вадик Редькин тут же написал несколько глав в «Евангелие», где говорил, что весь грех от пищи и лекарств (в настоящий момент этот постулат исключён из этих трудов, но есть в проповедях Виссариона).

Деньги потекли рекой. Был построен экопоселок Город Солнца на горе Сухой недалеко от Минусинска и Абакана, и пошла массовая атака в массмедиа, включая центральные телеканалы. Измученные перестройкой люди поверили, конечно, в новый рай на земле. Так на рубеже 90-х годов и возникла эта секта.

Я в то время работал в геологоразведке. Мы бурили в разных местах, разведку ископаемых вели. В Минусинске у нас была база. Я приехал на вахту. Была теплая осень, бурить было рано, болота не замёрзли, так я задержался в Минусинске на базе почти на месяц.

Отдыхал перед вахтой. Жил в частном доме. А рядом строила дом семья одна, муж, жена и дочка лет восьми. Разговорились, они из Москвы. Стал я им дом помогать строить, из них те ещё строители были. Не знаю, зачем я это делал. Дочь их наверно жалко стало. Девчушка была, ну солнышко просто. Волосы длинные, льняные, голубые глаза и куча, просто море веснушек, вся такая открытая, добрая, смешная. А папа с мамой были явно с чудинкой. Вставали утром, шли на реку, омывались часа два, потом завтракали, пророщенной пшеницей, обеда не было и ужина тоже, да и работы как таковой. Я сначала думал – они дачу строят. Потом, как узнал, что у них нет в городе жилья, так обалдел. Спрашиваю – «Вы чего

спятили что ли, сейчас уже сентябрь, через месяц морозы до -20». Ну, начал гонять их как тузиков, начал расти дом. И тихонько дочку их подкармливать, она прибежит ко мне вечером, я её сметаной с блинами откормлю, или мясом отварным, чтобы родители запаха не учуяли. Потом выяснилось, квартиру в Москве они продали, переехали в Минусинск к новому Иисусу – Виссариону – Торопу. Тот, деньги все забрал, купил им стройматериалы за 100 баксов, вот они и строились. Интересно мне стало, что это за мессия новый. Поехал один раз с ними в Курагино – основную резиденцию Виссариона, район горы Сухой. На самой горе и был этот странный город – Город Солнца. На верху дома руководства, шикарные коттеджи, внизу дома работяг, причем не простые работяги. Большинство из них, хорошие скульпторы, художники, поэты, но несостоявшиеся, увы. Вверху роскошь, внизу нищета и на обед пророщенная пшеница раз в день.

Повели меня знакомить с Виссарионом: ну, поговорили. Есть в нём что – то, безусловно, немного мистическое. Узко посаженные глаза, длинные волосы, рубища, впечатляет, но едва он раскрыл рот и улыбнулся голливудской улыбкой с белоснежными зубами, что – то меня передёрнуло. Первая мысль – нестыковка этой улыбки за 10 000 баксов с проповедуемым аскетизмом.

Поговорили, вышел я на улицу, смотрю, а по улице идёт Вадик Редькин. Я ему: «Здорово, Репа – Ты как здесь?» Он сначала: « Кто такой?» А потом: «О Миха, какими судьбами? Ты, что музыку бросил?» И начал мне втюхивать всю историю этого города и Виссариона. – « Давай к нам, будешь Апостолом Петром, – говорит и уже тише: – Здесь такие бабки крутятся». Я говорю: « Ты, что Репа, обалдел, я что, сумасшедший, эту вашу пшеницу раз в день есть, да на мента молиться!?» Он мне: «Какая пшеница?» – и повёл меня в верхнюю часть города. Зашли к Виссариону опять, Вадик: «Это мой знакомый Михаил, музыкант». Я гляжу и глазам не верю. Стол, а на столе чего только нет. А прислуживают четыре симпатичных женщины. Гарем Торопа. Не было во мне тогда ни желания мир менять, ни желания кого – то на чистую воду выводить, помню, посмеялся – «хорошо ребята устроились» и уехал в Минусинск.

Некоторое время спустя уже начались морозы, дом этой семье я достроил почти, но простыл и слег в больницу с воспалением легких. Первую неделю не помню, а на второй мыслишки стали закрадываться у меня. Что-то мои соседи даже проведать меня не идут. Отвалялся я в больнице месяц. Обида во мне, конечно, выросла. Вышел из больницы, пойду, думаю, проведаю, посмотрю на дом, который построил, да на свою любовь Матрешку. Девочку ту Матреной звали. Если бы не она, не пошел бы, хотел проститься с ней, даже, думаю, в дом не зайду. Увижу на улице, попрощаюсь, и всё.

Подхожу к дому, печка топится. На улице нет никого. Захожу и застываю на пороге, в доме чужие люди. Спрашивают – «Что надо» ну объяснил, что ищу Забелиных. Мне говорят – «Да они дом достроили, приехал Виссарион, дом продал, а их забрал в город на своей горе…» Я что – то обозлился, думаю, для Торопа, что ли я его строил!? Спрашиваю, а дочь они тоже забрали с собой или как? А они мне – «девочка то заболела, простудилась, родители её лечить не дали».... – Чую, сердце моё падает вниз, а они продолжают – «умерла она неделю назад, от простой простуды». Тело забрали в Абакан, в морг.

Я не помню, как я вышел из этого дома, зашел к цыганам купил литр самогонки, выпил и поехал в Абакан. Прихожу в морг и говорю, не знаете где похоронена, такая-то и такая-то. А они мне: «Да её и не хоронил никто, не приезжает никто, мы уже две телеграммы дали». Заледенело у меня всё внутри, зверем стал. Пошел, купил гроб, вырыли могилу на кладбище, отнес я туда гроб на руках, и похоронил Матрёну. Купил крест из лиственницы, а на кресте написал «Солнышко», чтоб эти родители, никогда её не нашли, если вздумали бы искать.

Вернулся в Минусинск, взял карабин на базе и поехал убивать Виссариона. Думал, замочу его – и в тайгу, ищи меня, да и искать бы никто не стал, так, повозились бы недельку и бросили. Но не оказалось этого Виссариона – Торопа в этом городе на горе. Настучал ему кто-то, и свинтил он. Повезло ему, ну и мне, конечно. Два года у меня была возможность, и я приезжал на могилу к Матрёне. А потом не смог. Закружила жизнь, и не смог. Вот теперь известным исполнителем стал. Всё вроде бы хорошо, а вот эта история всё – таки душу жжёт, не вытерпел, решил слетать. Прошло почти десять лет, с той поры, как много и как мало…