Сектантские рассказы
Шрифт:
– - Не смогли стрелять по живым людям?
– - понимающе-сочувственно спросил Фролов.
Закирко тупо посмотрел на сержанта и раздраженно закончил:
– - Да пистолета у меня не было! Говорю же -- с проверкой в карауле был. Начкар стрелял...
Миша развел руками.
– - Нам не понять друг друга, товарищ старший прапорщик! Христос призвал любить врагов, а не убивать их. Извините...
– - Иди спать, Фролов, -- глядя куда-то в угол, рассеянно сказал Закирко.
Миша молча пошел в комнату отдыха караула, мысленно молясь за старшину.
Закирко остался сидеть на том же месте, возле "пирамиды" с автоматами, усиленно пытаясь что-то сообразить, что-то вспомнить.
А в казарме, на территории роты, в этот час впервые в жизни в робкой молитве к Иисусу Христу обращался рядовой Штерцер.
1993, 2001 гг.
СЕРДЦЕ ЦАРЯ
В конце мая 1986 года, после двух лет срочной службы в пехоте, рядовой Андрей Решетников был демобилизован и вместе с земляками из своего полка возвращался домой, в чудесный украинский город N-ск. Восемь парней, два года назад призванные одновременно на службу, теперь так же вместе ехали поездом обратно. Пьянящий воздух свободы переполнял их: они готовы были смеяться и смеялись по любому поводу, знакомились с девушками в вагоне, как водится --пили водку (впрочем, умеренно) и всю дорогу пели строевые песни, веселя соседей.
Андрей радовался вместе со всеми, хотя и не пил. Зная о его "религиозных убеждениях", сослуживцы не настаивали, прагматично рассудив, что "им же больше достанется".
Родная земля встретила солдат не только хлебом-солью и объятиями родственников, но и тяжелым взглядом начальника военкомата полковника Прокопчука, к которому они сразу же были приглашены, когда через два дня пришли становиться на воинский учет.
– - Значит так, хлопцы, -- с первой же минуты разговора взял быка за рога полковник, -- Родина поручает вам ответственное задание, как только что прошедшим школу мужества в армии и наиболее физически подготовленным военнослужащим... Слышали, наверное, уже, что в Чернобыле, под Киевом, небольшая авария произошла на электростанции атомной? Так вот, месяц-полтора вам надо будет там еще потрудиться -- при современной технике это совершенно безопасно!
– - а потом уже и на воинский учет станете, и -- по домам... Так что даю вам еще "три дня на разграбление города": повидаться с семьей, попить горилки, к подружкам сходить, -- а затем в указанное время (повестки вам сейчас выдадут) сбор здесь, в военкомате!
Так неожиданно перед Андреем и его друзьями замаячила угроза продолжения военной службы, по сути, на неопределенный срок. Что такое по-русски "месяц-полтора", солдаты хорошо понимали. Слухи о Чернобыле уже ходили самые ужасные. И потому неудивительно, что сослуживцы Андрея, все как один проявив завидную энергию, подключили имеющиеся в городе связи, мало-мальски влиятельных родственников и спустя три дня явились в военкомат с бьющимся сердцем и самыми разнообразными печатями на красивых добротных бумагах, повествующих о целом перечне уважительных причин, по которым указанные лица, к сожалению, в настоящее время не имеют ни малейшей возможности исполнить порученное им Родиной почетное задание по ликвидации аварии в Чернобыле и в связи с этим согласны перепоручить его другим, не менее достойным людям...
И лишь рядовой Решетников явился на сборный пункт безо всяких ходатайств, трогательно попрощавшись со своими верующими родителями, самыми простыми людьми, и предав вместе с ними в молитве будущий путь Господу. Удивился этому полковник Прокопчук, испытывавший в последние дни жесточайшее давление со всех сторон -- телефон его звонил, не умолкая, -- и вновь пригласил Андрея в свой кабинет.
– - Ну что, готов еще немного послужить?
– - Готов, товарищ полковник.
– - И никого
– - А мне и некого просить, кроме Бога...
– - Ах, да, ты у нас верующий, -- вспомнил полковник, -- баптист, кажется?
– - Так точно.
– - Вот время настало, -- горько воскликнул Прокопчук.
– - Родину некому защищать, кроме сектантов... Иди, Решетников, зови сюда свою команду!
Через какую-нибудь минуту все восемь солдат, трезвые и встревоженные, уже сидели в кабинете в ожидании своей участи. Во дворе слышалась перекличка, там формировались еще несколько команд "чернобыльцев".
Прокопчук, помедлив немного для пущего драматического эффекта, аккуратно сложил в стопку все принесенные ему справки и ходатайства, и затем вдруг, потрясая ими в воздухе, поднялся во весь свой высоченный рост.
– - Это что такое?
– - грозно спросил он и, наслаждаясь произведенным впечатлением, повторил еще раз, погромче.
– - Это что такое, я вас спрашиваю?
Если кто и не нуждался когда-либо в микрофоне или ином усилителе голоса, так это полковник Прокопчук. Его гремящий бас, унаследованный, по-видимому, от запорожских казаков, закаленный многолетним опытом командования, мгновенно заполнил собой кабинет и, не вмещаясь в нем, с грохотом выплеснулся через окно на улицу, побежал по длинным коридорам военкомата, пугая подчиненных обоего пола. Солдаты в кабинете, опустив головы, молчали.
– - Уклоняетесь от службы?
– - продолжал распаляться полковник.
– - Хотите дезертировать? Заступников себе ищете? В сталинские времена я бы вас...
В общей сложности не более получаса продолжалась воспитательная беседа мастера крепкого русского слова полковника Прокопчука. Можно сказать, что он был по-военному немногословен. В заключение начальник военкомата демонстративно разорвал все собранные солдатами бумаги и гневно закричал: "Все -- в Чернобыль! Все до одного! Я вас научу Родину любить!.."
Когда подавленные солдаты, получив приказ выходить во двор и строиться, покинули кабинет Прокопчука, полковник неожиданно окликнул Решетникова. Андрей был вынужден еще раз робко зайти и стать пред очи жестокого командира.
Полковник, расстегнув китель, курил.
– - Во втором окошке встанешь на воинский учет, -- спокойным голосом сказал он.
– - Я сейчас позвоню туда... Можешь идти домой и благодарить Бога!
– - Спасибо... То есть -- "есть"!
– - от неожиданности растерялся Решетников.
– - А ты что думал, товарищ полковник меньше тебя в Бога верует?
– -Прокопчук хитро посмотрел на солдата.
– - Иди, да не забудь, в церкви своей поставь за меня все свечки, как полагается... Иди, пока не передумал!
Андрей вышел из кабинета, восхищенно шепча: "Сердце царя -- в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его" (Прит. 21.1).
2001 г.
КРОВЬ ВРАГА
1
Жаркое лето 1916 года для крестьян деревни Ивановка N-ской губернии было наполнено тягостным ожиданием. Неподалеку проходила линия фронта, и хотя бои в этих местах носили вялотекущий, позиционный характер, и хлеб было велено все равно сеять и убирать, вопрос, кому достанется урожай, оставался открытым. Крестьяне работали спустя рукава, часто собирались в тени небольшими группами и подолгу обсуждали преимущества и недостатки жизни "под немцем". В воздухе, что ни день, кружили аэропланы, возбуждая любопытство и порождая слухи о сброшенных с неба шпионах. Жертвой подобных слухов, по непостижимой русской логике, и стал Федор Петров, евангельский проповедник и основатель местной баптистской общины, несколько лет назад поселившийся в Ивановке вместе со своей большой семьей.