«Сектор Газа» глазами близких
Шрифт:
Приезжаем. Зеленый театр. Парк Горького. Афиши висят — «Сектор Газа». На сцене — как бы «Сектор» играет. Четыре человека, сам Фидель с микрофоном поет под украденную еще в Воронеже со студии «Блэк Бокс» фонограмму. А рядом — «Ночные волки» в качестве секьюрити. Ну, у Юры, естественно, глаза кровью наливаются, он бежит на сцену.. И нет бы вокалиста ебнуть в лицо... А он взял и ударил по микрофону. Микрофон улетел и разбился. Тут сработало «секьюрити». И прежде чем эти тупорылые «быки» смогли осознать, что они бьют того самого Хоя, того человека, которого должны охранять, Юра получил несколько тяжелых увечий. Ну, и нам там всем тоже досталось... Когда его стали бить, на сцену ломанулась вся наша тусовка, ввязались в побоище, а избитый Юра убежал... Потом нам Юра рассказал, что в полубессознательном состоянии он пробрался через какие-то пруды и огороды к станции метро, там сказал, что за ним гонятся бандиты, упросил кондуктора
Но вообще было больше прикольных случаев. Самый смешной был в Латвии, в Риге, когда группу поставили перед необходимостью выступать во что бы то ни стало, даже без солиста. Вообще, это было гениально... Изначально все началось с того, что перед отъездом в Ригу мы сидели на съемной хате в Бутово и пили. Тогда еще «Сектор» был алкогольной группой, а не наркоманской. И вот, мы пили столько, чтобы у нас остались силы только вызвать машину и доехать в аэропорт. А у Юры была Оля, к которой он и поехал, оставив свою сумку с авиабилетом и паспортом. Напоследок он еще сказал — мол, мужики, возьмите сумку. Нет бы сказал: Андрей, или там Алексей, возьми сумку. А так — мужики, возьмите... Естественно, все про его сумку забыли. Ну, приезжаем мы в аэропорт, там Юра сидит с пакетом — вот, пацаны, я хавки взял, водки... Мы переглядываемся — нам уже водка особо и не нужна... А он спрашивает — где сумка? А нет сумки! Ну, ладно, мы поехали, он остался. Вернулся назад в Бутово, взял сумку и на следующий день снова поехал в Шереметьево, где ему уже был куплен билет. Но! До этого была поездка в Таллинн, куда была оформлена коллективная виза. И ему вперилось в голову, что и в Ригу тоже нужна коллективная виза. Ну его на контроле и тормознули.
Ну, на следующий день мы встречаем самолеты, а Юры нет. Звоним в Москву, трубку берет Юра. До концерта было 10 часов и мы начинаем лихорадочно соображать как спасти концерт, ищем варианты... А Юре уже все по барабану. Ну, мы ему попытались было вправить мозги, говорим, что б брал любую «тачку», такси — от Москвы до Риги часов девять хода, успеть можно. А Юра мне так равнодушно объясняет: представь, я выхожу на улицу и торможу машину. Останавливается какая-нибудь разбитая «копейка», а я говорю: ''Чувак, мне тут до Риги доехать...» Короче, мы понимаем, что Юра не приедет. И тут организатор концерта Леша Привалов говорит — вам, мужики, деваться некуда, все равно придется выступать. Короче, если бы мы отказались играть, он бы точно попал на все бабки, а у нас не было бы денег на обратную дорогу. В результате было принято решение играть...
К сожалению, нет видеозаписи этого концерта. Представь себе «ДДТГ без Шевчука, «Аквариум» без Гребенщикова, «Алису» без Кинчева... Так вот, это еще куда ни шло. Но «Сектор» без Хоя... Кто пел? Начнем с того, что пели все — по нотам. Вообще, люди с пюпитрами, нотными листами и гитарой перед микрофоном на рок-концерте — это красиво... Потом, эти еба-ные дымооператоры поставили вентиляторы прямо у музыкантов за спиной. И, если Вася Черных хоть догадался прикрепить все листы прищепками, то у Ушакова все листы сдуло... Ушаков вообще не умел петь. Но он пел. Перед концертом он выпил 400 грамм водки, а это для него равносильно смертельной дозе. Но благодаря адреналину он от этого не умер, а начал петь. Я на всю жизнь запомнил песню «Давай — давай» в его исполнении, он спел гимн самому себе: «Ну-у-у да-а-а-вай...» Во время первого отделения он начисто утратил слух, чувство ритма и голос, но он пел. Потом у него все листы сдуло... Это вообще было шоу. Это нужно показывать в кино, когда человек с радиомикрофоном в руках ползает раком на четвереньках по сцене и ищет листы бумаги. Причем он понимает, что есть такая неизбежная штука как секвенсор, в которую загружена музыкальная программа и которая будет играть независимо от того, найдет он листы или нет... И когда он наконец нашел следующий куплет какой-то песни, эта сука — секвенсор — отключилась, и он проорал куплет в полной тишине... ТЪлпа должна орать от такого шоу! Я рыдал за пультом! Я не мог на это смотреть, у меня от хохота текли слезы...
После этого концерта отличился и Вася. Он сломал целки двум девушкам, которые пришли к нам и сказали, что они недавно ходили к «На-На», ходили в ту группу, ходили к тем и другим,
Ну, потом прославился еще Якушев — ну там много было историй, связанных с бабами и алкоголем. Особенно это много случалось на гастролях, откуда ребята часто приезжали вообще без копейки денег. Все спускали... Но это такие личные истории, я не уверен, что их нужно рассказывать широкой публике...
А потом после записи альбома «Наркологический университет миллионов» у Хоя начался творческий кризис. И, как вторичный этап — апатия, наркота эта всякая.. Почему? Наверное, он изначально так и не осознал, что Москва на самом деле является полигоном для добывания «бабок», где заниматься творчеством очень сложно.
Понимаешь, когда делать нечего, можно и подсесть на что угодно, и стать на что угодно... Ничего не делать трудно. Он когда-то мечтал о том, чтобы ничего не делать, и чтоб за это платили деньги. Он так всем и говорил, что всю жизнь мечтал об этом. А через некоторое время он понял, что безделье совсем не в кайф. И он стал мне говорить: «Андрей, вот мне нравится, что ты каждый день куда-то ездишь, на какую-то там «Европу плюс — Воронеж», что-то там делаешь... Я отмахивался — там, на радио, денег-то нет, так, фигня одна... А он — да какая разница, главное, что ехать надо, что-то делать... А я вот вообще ни хера не делаю, нигде не работаю...
Нет, ты сам вообрази — что ты раз в год выпускаешь альбом... Нужно выпускать, понимаешь?Трудно вообразить, конечно... Представь себе рожающую женщину — вот ей раз в год нужно что-то или кого-то родить. Но ее никто не трахает. А как зачать что-то, если нет секса? Но она знает, что только за это она получит деньги. И вот она сидит и ждет — когда ж ее наконец кто-нибудь поимеет... Кто-то, понимаешь, должен ее трахнуть. И этот кто-то называется музой. А она должна выносить, выкормить, процесс этот сложный, и неизвестно еще, что в конце концов получится...
Вот и Хой — сидел и ждал вдохновения. А его не было. А со скуки чего только делать не начнешь... Конечно, были еще и гастроли. Но у «Сектора», кроме, может быть, периода 1991 — 1993 годов, никогда не было много концертов. И никогда это не приносило ни Хою, ни «Сектору» больших доходов. Впрочем, Юру и такие доходы устраивали — на жизнь хватало и ладно... По-моему, он понял, что достиг своего «потолка», а рваться куда-то вверх ему не хотелось...
Вот, и родив альбом «Наркологический университет», он, так или иначе, ушел к наркотикам и стал рабом этой своей наркологической музы. В буквальном смысле — я его подругу Олю имею в виду.. А наркотики, они, как известно, не провоцируют творчество... Если бы он жрал тот же ЛСД, то, возможно, его бы глючило там — вампиры бы в гости приходили, мерт-вяки его любимые... Но героин — он сродни смерти. Т.е. человек вроде как жив, но, по сути, для общества он мертв. И, если наркоман от героинаи испытывает ощущение счастья, то только потому, что когда от отсутствия героина он испытывает несчастье. Да, сначала Юра нюхал «герыч». Но, после того, как он понял, что нюхать это уже бесполезно — не забирает просто, он начал колоться внутримышечно — в задницу. Но умные наркоманы колят его в вену. Потому что для каждого предмета есть свой способ употребления. Потом он и по вене пускал... И лечился, конечно. Но я еще не встречал ни одного наркомана, кто бы на самом деле желал избавиться от своей зависимости. В больницу наркоманы обычно ложатся не для того, что бы вылечиться, а для того, чтобы сбить дозу. Когда они понимает, что 10 кубов их уже не берут, то они очищают кровь. Наркоманами становятся для того, что бы умереть... Хотя родятся-то для другого...
Помнишь, я говорил про свое первое впечатление от Юры, что он — человек не от мира сего? По-моему, в творческом плане это был очень сильный человек, талантливый, он делал то, что мало кому удавалось. Но перед жизнью, обыкновенными человеческими проблемами, в которых любой Шариков соображает, он оказался невероятно слаб... Такой вот человек.
P.S. Выпив очередной раз — а разговаривали мы под бутылку хорошей воронежской водки, Андрей задумался. Потом сказал: Старик, ты не о том пишешь... Понимаешь, «Сектор Газа» был даже не культовой группой, это было как состояние души — у целого поколения. Вон, спроси Женю — ее одноклассники силком заставляли слушать «Сектор Газа»!