Сектор
Шрифт:
Все руководящее звено организации, во главе которой находился Измайлов, собрались в его личном офисе в центре Москвы. Формально здание принадлежало его другу и соратнику по основной работе Иванову Сергею Ивановичу. Во всём поведении этого человека, осанке, манере разговаривать, чувствовалась военная выправка. В недавнем прошлом он действительно служил в военной разведке. Сейчас же занимался безопасностью всех структур, входивших в подчинение Измайлова. Это был второй человек, пришедший на эту встречу. Третий и последний Геннадий Викторович Птицын, исполнительный директор всего движимого и недвижимого имущества, чем владела структура Антона Петровича. И только посвященные знали, Птицын в совершенстве владеет методами гипноза и обладает сильными экстрасенсорными способностями.
– Он вернулся. – Произнеся эти слова, Антон Петрович откинулся на спинку стула, ожидая реакции своих собеседников. Какое-то время все сидели молча.
– И как всегда память блокирована!? – То ли утверждая, то ли спрашивая, произнёс Птицын.
– Как всегда, и это самый большой срок отсутствия, чуть больше года. Так надолго раньше никто не исчезал. Максимальный срок отсутствия, месяц, был у Али. – Последние слова Измайлов произнёс тихо и грустно.
– А может быть, я всё-таки попробую взломать, эту чёртову блокировку? У меня уже есть по этому поводу кое-какие наработки. – Экстрасенс вопросительно посмотрел на присутствующих.
– Я тебе взломаю, Гена. Я тебе твой череп тогда взломаю, хоть ты и мой друг. – В голосе Антона Петровича явно прозвучали стальные нотки. – Ты забыл, что стало с Авилиной после твоего взлома? Именно от этого она и заболела. И что тогда нам удалось узнать? Ровным счётом ничего, кроме имени, следующего путешественника. Так что забудь, я не хочу, чтобы с мальчиком что-то случилось.
– Так ведь ты сам просил мена это сделать, и не факт, что заболела она именно от этого. – В голосе Геннадия Викторовича послышались нотки обиды. – А теперь, конечно, я крайний.
До этого, всё время молчавший начальник службы безопасности, примирительно произнёс.
– Вот что, господа, мои товарищи, я Вам скажу. Не нужно ссориться и винить друг друга в случившемся. Никто не виноват в том, что произошло. Вы прямо как дети малые: «если бы да кабы!» Мухоморы никому во рту не мешают? Что случилось, то случилось. Или лучше было бы, чтоб они узнали о парне до того, как о нём узнали мы? Забыли, наверное, чем заканчиваются судьбы почти всех исчезающих? Могу напомнить! И что пришлось пережить Авилине, прежде чем мы её нашли и смогли спасти, тоже забыли? А вы тут собачитесь! Эмоции в этом деле вещь недопустимая и об этом напоминать, я думаю, никому не нужно?
Какое-то время все молчали, погруженные каждый в свои мысли. Антону Петровичу вспомнился их первый день знакомства с Авилиной. Он, тогда ещё двадцати двух летний паренёк, со своими друзьями Генкой и Серёгой, почти всё свободное время проводили, лазая по подземным лабиринтам Москвы. Зачем, спросите Вы? А всё очень просто, Сергей, однажды гостивший у бабушки в ближнем Подмосковье, нашёл в ее доме на чердаке старинный пергамент, на котором оказался странный рисунок, похожий на план подземелья. Откуда эта вещь там взялась бабушка не знала, но предположила, что бумага эта осталась там от ее прапрабабушки, служившей при дворе, правда какого именно российского царя она уже не помнила. И все бы ничего, но на ней оказался вензель, как потом оказалось, аж самого Ивана Грозного, и вся эта карта была помечена крестиками, под каждым из которых стояли цифры и рядом с ними две буквы К. и Б. Таких крестиков они насчитали, аж восемнадцать штук. Друзья, недолго поломав головы над этим ребусом, решили – это не что иное, как карта пропавшей библиотеки Ивана Грозного. Буква «К» точно означает слово книги, а буква «Б» могла означать что
На все предложения отправить её в больницу и сообщить в милицию, девушка только плакала и испуганно твердила: «Нет, не нужно, я не хочу, они меня везде найдут». Недолго посовещавшись, ребята решили отвезти её к Антону. Он один из троих друзей жил отдельно от родителей в однокомнатной квартире. Аккуратно, стараясь не причинять девушке боли, ребята посадила ее в старенький «Москвич» Сергея, подарок отца, на его двадцать первую годовщину. Как только девушка оказалась в машине, она тут же то ли уснула, то ли впала в полуобморочное состояние. Не пришла она в себя и после того, как Антон на руках перенес ее в квартиру.
– И что нам теперь с ней делать? – Генка вопросительно посмотрел на друзей.
– Что делать? – Антон окинул немного растерянным взглядом товарищей. – А вот что! Вы оба, дуйте-ка побыстрее в аптеку и купите всё, что нужно. Перекись водорода, йод, зелёнку, бинты, ну да, что мне вам объяснять, сами все сообразите. Да, обязательно антибиотики и что-то успокаивающее. Шевелитесь, что застыли как мумии!
Пока друзья ходили за лекарствами, Антон осторожно отнёс девушку в ванну и, сняв местами порванную и окровавленную одежду, осторожно промыл все раны и ссадины, которые покрывали почти всё тело девушки. "Сволочи, вот сволочи, что наделали. Бедная девушка …, как она всё это вытерпела ". Когда ребята вернулись, он уже перенёс ее в постель и накрыл тёплым одеялом.
– Вот, принесли. – Геннадий протянул пакет с лекарствами. – Дальше, что будем делать?
– Дальше? Дальше я буду её лечить, а вы валите по домам. Завтра придёте.
– Ух, ты, лечить он её будет. Смотрю, ты её уже раздел для лечения, а я пожалуй буду тебе ассистировать. Вы не против, доктор? Тем более такую красавицу можно лечить и лечить. – Пошловато пошутил Геннадий.
– Я сказал, ВАЛИТЕ. – Последнее слово Антон почти выкрикнул, при этом девушка слегка застонала, и уже шёпотом добавил, – Серёга, будь так добр, уведи этого прохвоста побыстрее и как можно дальше, а то я за себя не ручаюсь.
– Пошли, медбрат недоделанный. – Сергей, все это время молчавший, взял приятеля за плечи и, развернув его на 180 градусов не грубо, но довольно сильно, подтолкнул к выходу.
– Ладно, уже иду и чего так раскипятился? Я, кажется, понял! Ты влюбился. – Обернулся на ходу Геннадий, и напыщенно поучительным голосом добавил. – Только помни, несчастный, любовь, родившаяся из жалости – скоротечна.
Антон хотел было резко ответить шутнику, но взглянув на несчастную девушку, лишь раздраженно ткнул указательным пальцем в сторону двери, недвусмысленно давая понять приятелю, что ему нужно делать и как можно быстрее.
Друзья ушли. Немного поколебавшись, Антон убрал одеяло со спящей девушки и с большой осторожностью, начал обрабатывать раны на ее теле, стараясь сосредоточить свое внимание только на них, что ему с трудом удавалось. А она и в самом деле была хороша, даже следы от побоев не могли навредить её природной красоте.
Закончив с процедурами, он аккуратно накрыл девушку одеялом, сам же устроился в кресле, решив для себя ни в коем случае не спать, а обязательно дождаться, когда она придёт в себя. За окном незаметно наступали сумерки. Глядя на уже неясный силуэт, комочком сжавшийся на его кровати, Антон то и дело прислушивался к её дыханию. Какое-то время сухое и прерывистое, оно постепенно выровнялось, и девушка задышала спокойно и ровно, ей явно стало лучше. Вот так, сидя в кресле, он все-таки уснул, гадая о том, что же, в конце концов, случилось с этим милым созданием.