Секториум
Шрифт:
— А машину? — спросил Джон. — Дядя Вова мне разрешит?
— Ты разве научился водить? Имо, Джон хорошо водит машину?
Имо кивнул.
— Имо все хорошо, — усомнилась я. — Его всегда все устраивает. Сначала я посмотрю, как ты водишь.
В глазах Джона появилась безнадега.
— В чем дело? Не хочешь багажировать?
— Я должен сам.
— Джон, ты видел, что у нас дороги, а у машин колеса. Земля — не Блаза, здесь нет свободного выбора траектории.
— Дороги опасны, там много чужих машин.
— Ехать по лесам и болотам еще опаснее.
Имо усмехнулся с наших разговоров.
— Петр
— Не надо Америку, — уперся Джон.
— Как это?
— Не хочу Америку. Совершенно точно не хочу. Лучше тогда в Австралию.
— Иногда нужно делать то, что не хочется.
— Мне не надо там быть.
— Имо, ты понимаешь, что происходит? — удивилась я.
Имо кивнул, но объяснить поленился. Он увлекся журналом с картинками военных самолетов, которые Миша фотографировал для сигирийского каталога.
— Мне кажется, раз в жизни ты должен побывать у могилы родителей. Ради их памяти. У людей так принято.
— Ты — мои родители.
— Меня в твоей жизни меньше не станет оттого, что ты отнесешь им цветы. И моим сыном ты не перестанешь быть.
— Я не хочу Америку, — капризничал мой американский сынок.
— Имо, скажи ему…
— Джа, слушайся маму, — сказал Имо, не отрываясь от журнала.
Джа маму не слушал. Он надулся, как маленький, сидя над картой, пока не пришел Вега и не изучил план поездки.
— Вега, скажите ему. Никакого ужаса в том, что мы на денек остановимся в Портленде. Пусть он по-английски поговорит в нормальной среде.
— Это никуда не годится, — ответил шеф. — Я сам составлю маршрут. Что вы придумали? Зачем пирамиды Гизы? Там все замусолено туристами.
— Мы отдыхать едем, а не работать.
Шеф критически посмотрел на меня сначала поверх очков, потом сквозь очки, — прикинул образ в трехмерной проекции.
— И что же?
«Глупость сказала, — догадалась я. — Как можно рассуждать об отдыхе, если есть возможность поработать? Или наши отпускные чем-то отличаются от командировочных? Наоборот, худшее наказание, которое мог заработать секторианин, это быть отправленным в отпуск». А может, кто-то из нас уже воткнул «болт» в пирамиду Хеопса?
— Разве ты не видела Акрополь? — продолжил шеф.
— С Луны в телескоп.
— Этого вполне достаточно.
— Но, Вега…
— Там, где толпы туристов, моим сотрудникам делать нечего! — заявил он. — Там не осталось от древности ничего. Там мертвая каменная крошка. Хочешь смотреть пирамиды, поднимись по течению Нила, там множество живых фрагментом. В Гизе уже растворились слэпы, зачем вам нужен этот бутафорский культ? Что? Ты, не бывала в Лувре? Возьми запись. Этьен сделал прекрасную съемку. Зачем нужно тратить день в очереди, чтобы потом бежать по залам?
— Вы рассуждаете как Сириус. Это же святыни цивилизации! Места паломничества!
Шеф меня не слушал.
— Джон, зайди ко мне в кабинет, — сказал он.
Мы с Имо остались в компьютерной одни.
— Ну… И что он, интересно, ему скажет?
— Джа, не слушайся маму, — предположил Имо.
— Спасибо, дорогой. Кончится тем, что мы вообще никуда не поедем.
Джон вернулся вполне довольный.
— Я могу выбирать маршрут, — сказал он. — А за руль только Имо с дядей Вовой.
— А Гера с Аленой? Мы ведь составили
— Нет, Вега сказал, что все должны вернуться живыми. Он доверяет только дяде Вове и…
Мы обернулись, чтобы посмотреть на реакцию Имо, но Имо реагировал только на журнал.
— Ирина, зайди, — пригласил шеф.
Настал мой черед получать указания.
— Не тяни Джона в Америку, — сказал он, закрывая дверь кабинета.
— «Белые»?..
— Просто, не делай этого. На Земле никогда не заставляй его делать то, чего он боится.
— Ясно.
— Ты должна сама понимать. У Джона особый глаз. Он может видеть во временных архивациях. Не стоит снова подвергать его стрессу, который он однажды пережил. Побереги его нервы для дела.
— Хорошо, — согласилась я и собралась уходить. — Для какого дела? Вы собираетесь использовать его вместо ФД?
— Мне надо, чтобы он осмотрелся здесь свежим глазом.
— Зачем?
— Затем, — вздохнул шеф. — Потому что все остальные варианты мы уже отработали.
Много раз с поразительным упрямством Вега брался за одно и то же гиблое дело: находил в своем штате сотрудника, способного обращаться с переносной ФД-установкой, и отправлял его замерять матричный фон туда, где, по его мнению, могли активироваться древние архивы, не имеющие отношения к нынешней цивилизации землян. Сначала мы с Адамом рылись в Уральском разломе, лазали в шахты Донбасса и куда мы только не лазали. Потом Миша был послан в Южную Америку. Он вернулся оттуда без результата, зато со СПИДом. С последним обстоятельством Индер разобрался сразу, с Мишей шеф разбирается по сей день. То он запрещает Мише приближаться к ФД, то хочет отправить его учиться обращаться с ФД профессионально. На всех фронтах он встречает яростный отпор, отступает, выжидает время и снова переходит в атаку.
— С чего ты взял, что есть такой архив? — спрашивал шефа Миша. — Матрица не хранится миллионы лет. Это нонсенс.
— Я должен убедиться, — стоял на своем Вега.
— И что тогда?
— Тогда я буду абсолютно уверен. Я буду точно знать, что в моей работе нет смысла и с легкой совестью закрою контору.
Ночью Имо вынес наверх матрас и улегся под звездами. Булка спала на Имо, вместо того, чтобы гулять. Ее, бедняжку, напугали дикие коты. Она спала на Имо всегда, потому что он не ворочался, просыпался в той же позе, что засыпал. Наверно, работала наследственность флионеров, вынужденных спать на уступах скал. Там привычка ворочаться во сне может быть чревата пробуждением на том свете. Джон тоже пошел наверх. Я забеспокоилась. На Земле ему удавалось заснуть с трудом. Впрочем, когда он засыпал, я беспокоилась еще больше. На сей раз, он и не думал ложиться, просто вышел послушать, как шумят деревья, сел на ступеньки крыльца, ведущего в сад, но насладиться одиночеством я ему не позволила:
— Сириус что-то сказал Имо о его миссии на Земле? — спросила я.
— Не знаю, — ответил Джон.
— Расскажи мне, как Имо поставил перед тобой задачу? Что ты должен увидеть в его детстве, чего он не видит сам?
— Ничего особенного. Просто у него возникла проблема, а я могу помочь.
— Какая проблема?
— Смысла жизни, — напомнил Джон, краснея.
— Вот что, голубчик, расскажи-ка мне, как ты видишь своим необычным глазом? Что ты видишь?
— Тебе не понравится, — предупредил он.