Секториум
Шрифт:
Я решила не уточнять, что такое управляющая матрица и как ее сбить, но мой наставник был настойчив: «Если «белые» вредят сигам, — рассуждал Птицелов, — значит, к предстоящим переговорам они будут готовиться. Если будут готовиться, значит, промеж них должна образоваться матрица, которая поможет вести согласованную политику. Она же броней закроет локальный архив. Если вовремя сбить матрицу, то в мутной воде поймается интересная рыба».
— Його, эта задача мне не по зубам, — сопротивлялась я. — Если бы я прожила в Хартии сто лет…
— Ты не должна бояться! Я не позволю тебе бояться!
— Знаю. Слышала миллион раз.
— Ты должна делать дело, а сиги помогать… Не наоборот. Объясни им.
— Здесь не Хартия?! Мне не дадут самовольничать на Лунной Базе! Там регламентирован каждый шаг и звук! О чем ты говоришь?
— Я говорю, что ты сможешь…
— Нет, и даже пытаться не буду.
— Теперь удачный момент. Надо сделать это, тогда ты поймешь, зачем идти к Флио. Тогда объяснишь всем…
Его упрямство выводило меня из терпения, но оттого, что я возмущалась, стучала кулаками по столу, а ногами по полу, ничто не менялось. Його был туп и упрям, как стенобитное орудие. Он не воспринимал мои доводы и не оставлял меня в покое ни в кабинете, ни в душе, ни в офисе. Он погнался бы за мной по улице, если бы я решила спастись наверху. Он не стеснялся вытащить меня среди ночи из-под одеяла, чтобы еще раз повторить:
— Ты можешь так сделать. Поди и сделай. Не надо бояться никогда и ничего! Я не позволю тебе бояться!
Його объяснял смысл вещей, которые вне Хартии были мне недоступны. Груда не усвоенной информации давила на психику. Новый срыв был предопределен, и Семен предупреждал, что рецидивы помешательства могут случаться на почве усталости и отчаяния. Меня это пугало больше, чем предстоящая миссия. Утомляло и злило. Потому что «миссии приходят и уходят», потому что «на Флио будет жизнь, а на Земле еще одна миссия». Мне выпал шанс, а я — ничтожество, потому что не верю в удачу.
В день старта на Лунную Базу я была счастлива уже оттого, что сегодня все закончится. Неважно, триумфом или провалом. Я была не в том состоянии, чтобы ставить перед собой сверхзадачи. Я была в состоянии, когда нормальные люди приглашают врача и просят выписать бюллетень. Вместе с врачом, я бы с удовольствием пригласила милиционера, составить протокол на Птицелова. Именно Птицелов явился причиной моего физического расстройства; но, взвесив свои желания и возможности, я решила просто не идти на работу. Выразить лежачий протест, не покидать постель, пока внешний мир не приведет себя в порядок и не определит мне место там, где все спокойно и ясно.
Миша ворвался в модуль с криком: «Что за дела?!» Я не испытала угрызений совести. Радужные пятна шевелились перед глазами, пока Миша вел меня по коридору офиса.
— Клея нанюхалась! — объяснил он Веге и Адаму.
— Прекрасно, — сказал шеф. — Наконец-то все в сборе.
Мы вчетвером уселись в капсулу, загерметизировались, замолчали. От тишины меня развезло еще больше:
— Аленка считает меня трусихой, — сказала я, мужики продолжали молчать. — Вы тоже считаете?
— Я же говорил, — напомнил Миша. — Натурально, занюхала пробку от тюбика.
Вега снял очки и достал из кармана футляр, в котором хранились плевы — гибкие фильтры-накладки для глаз. Он заложил плевы под веки и передал футляр
— А нам такие штуки?.. — пошутил Миша.
— А вы обойдетесь, — спокойно ответил шеф, возвращая на нос очки.
Миша-то и подбил меня примерить плеву много лет назад. Только с тех пор мне удалось повзрослеть, ему — нет.
— Посмотри, как им идет, — сказала я. — Красавцы!
Инопланетяне не улыбнулись. Никогда в жизни я не позволила бы себе распустить язык в присутствии шефа, но реальный мир продолжал плавать вокруг, оставляя несуразные очертания, словно я провалилась в фазу, а может, прежняя реальность отказалась сосуществовать со мной на едином уровне бытия.
— Ирка, — шепнул мне на ухо Миша. — Ты, часом, ни того?.. Что-то ты больно это…
— Отстань, маньяк! У меня миссия.
Адам фыркнул и сделал вид, что смотрит в сторону. Куда он смотрел на самом деле, понять было несложно. Я подмигнула ему, как он частенько подмигивал сам… особам женского пола. Адам не шелохнулся.
— Сколько ночей любви я вам задолжала, Михаил Борисович? — спросила я, не спуская глаз с Адама.
— Расслабься, старуха, — ответил Миша. — В моих эротических фантазиях ты все отработала.
Адам сделал над собой усилие… Ни один мускул не дрогнул на его «марсианской» физиономии.
— Я кому-нибудь еще задолжала?
Пауза повисла меж нами. Теперь на меня смотрел шеф. Его взгляд я бы почувствовала на краю света и, скорее, сорвалась бы в бездну, чем выступила против его управляющей матрицы. Тем не менее, эксперимент продолжался: я выступала — они помалкивали. Только Миша легонько щипал меня за локоть.
— Ирка, ты давай кончай… — советовал он.
— Не трошь ее, — сказал Вега.
«Прекрасно, — решила я про себя. — Птицелов мог бы мною гордиться. В этом пространстве теперь я главарь стаи». Миша отодвинулся от меня, как от заразы. Адам до самой Базы не посмел открыть рот. Сам шеф запретил меня «трогать»! Уже тогда я подумала: что-то не то, но не придала значения.
По прибытии, я опять удивила коллег, пытаясь оторваться от скамьи в инерционной гравитации, вдвое превышающей земную. А затем, когда гравитация стала лунной, вылетела из капсулы в коридор и оказалась одна в пустом секторе, который напоминал коридор купейного вагона. Из какой именно двери… я тут же забыла. Они все выглядели одинаково. Оставалось ждать и гулять по ковровой дорожке, которая тоже напоминала подстилку вагона. Лунная походка выглядела нелепо, я решила встать и не позориться, но стоять на Луне было совсем тошно, прыгать — еще куда ни шло. Я распрыгалась и не заметила, как подошел Адам, в маске и черном халате, закрывающем его от шеи до щиколоток. Он заставил меня одеть такой же халат и запретил оголяться вне родного сектора Базы.